Чтобы увести Джорди со двора, Сергею достаточно было молчаливой команды от парня, который, опустив подбородок и устремив на них взгляд, едва заметно кивнул.

Только когда ушла и танцовщица, я наконец осознала, что произошло.

Мне не хватало смелости заговорить. Ошеломленная, я застыла на месте. Сердце стучало в горле.

– Спасибо, – наконец сказала я тихо, безотчетно, как сомнамбула.

И сразу пожалела об этом.

На мне остановились его сумрачные зрачки. Вблизи они производили еще большее впечатление, вызывали неуютное чувство дискомфорта. На таком расстоянии я смогла подметить ряд деталей, которых раньше не замечала.

На подбородке у него виднелся едва заметный шрам. Наверное, кто-то когда-то давно здорово вмазал ему в нижнюю челюсть. Другой шрам – возле правой брови, поменьше и потоньше, – придавал парню еще более свирепый и угрожающий вид.

По его телу, наверное, разбросаны и другие указатели на былые драки, потасовки и конфликты, закончившиеся плохо. Я получила этому подтверждение, когда посмотрела на его руки: выпуклые костяшки пальцев были усеяны небольшими белыми черточками в тех местах, где при столкновении с чем-то жестким или тяжелым когда-то лопнула кожа.

Он не похож на молодого парня. Не похож и на мужчину. Он выглядел как зверь, животное, мало чем отличающееся от таких негодяев, как Джорди.

– Спасибо? – Голос его звучал мрачно и желчно. – Думаешь, я сделал это ради тебя? – Его глаза скользнули по мне, прежде чем он цокнул языком. – Ой, может быть, я чему-нибудь помешал…

– Пошел ты, Андреас, – выплюнула я, с нажимом произнеся его имя, чтобы он знал, что я его не боюсь.

К черту вежливость, потому что во мне вскипела кровь, сердце все еще колотилось, и, в конце концов, передо мной стояло самое неприятное существо, которое я когда-либо имела несчастье встретить. Я точно не собиралась томно хлопать ресницами из чувства благодарности и не стала бы прикидываться той, кем не являлась. Сентиментальность мне не свойственна.

Он прищурил глаза, и только тогда я увидела, что было у него во рту: зубочистка. Он сжимал ее челюстями, как будто испытывал потребность на что-то давить, чтобы в конце концов расплющить.

Но откуда она взялась?

– Тебя не учили хорошим манерам?

– Плевать мне на манеры, – резко ответила я, – особенно при общении с такими, как ты.

– С такими, как… я? – Его саркастический тон сопровождался странным блеском в глазах.

Андрас не похож на расчетливого человека. Он быстро реагировал на слова собеседника, отвечал, что думал, не сдерживая порывов, но каждое его слово становилось острым ножом. И что-то всегда светилось в его глазах – что-то вроде веселого безумия.

– Да, с такими, как ты. Я слишком хорошо вас знаю.

Он приподнял уголок губ, и зубочистка дернулась.

Андрас напоминал мне карикатуру на главного героя какого-нибудь старого гангстерского фильма, в котором бандиты все время что-нибудь мусолят во рту ради удовольствия. Но Андрас-карикатура не казался мне смешным, зубочистка выглядела не забавной, а зловещей, какой-то ненормальной. С этой штукой во рту он казался сумасшедшим.

– Да неужели? И какие же мы?

Я молчала, презрительно глядя на него и думая, стоит ли поддаваться на его провокацию и продолжать этот идиотский разговор. Ему, похоже, нравилось до меня докапываться.

– Давай скажи, какие мы. Мне интересно.

– Вы мыслите и действуете одинаково! – со злостью сказала я, не в силах сдержаться. – Думаете, что вы хозяева мира, что правила писаны не для вас, поэтому с легкостью через них переступаете. Вы ходите по земле, глядя на всех и вся сверху вниз, как будто люди и вещи принадлежат вам. Вам с вашей дешевой наглостью и идиотскими лицами. А на самом деле вы – никто и ничто!

К концу я практически кричала. Однако моя речь, похоже, не произвела на него впечатления.

На лице Андраса по-прежнему была иронично-равнодушная маска, которую никто, даже я, не мог с него сорвать.

Я сжала кулаки, когда он начал приближаться. Он шел медленно, пока не остановился прямо передо мной. Он знал, что вызывает у меня трясучку. Ростом этот здоровяк был не ниже метра девяносто, и я, метр семьдесят чистой непреклонности, конечно же, уступала ему в физической силе, что бесило больше всего.

– Знаешь, что меня умиляет в таких людях, как ты? – Он говорил спокойным тоном, грудной голос звучал безэмоционально, и это подтверждало мои подозрения, что с этим парнем явно что-то не так. – Жизнь вас еще не разочаровала. Вы думаете, что непобедимы, что мир в ваших руках и вы крепко держите поводья, а на самом деле вы всего лишь глупые дети, у которых еще молоко на губах не обсохло.

Не знаю почему, но в этот момент я поняла, что я в его власти. И если я все еще была здесь, если мне разрешили остаться в клубе, то только потому, что я беспокоила его не больше, чем надоедливая муха.

Именно так обстояли дела. Руби ясно дала понять: клубом заправляли два человека. Власть одного заканчивалась там, где начиналась власть другого, но женщина, которая вытащила меня из захудалого района, не могла постоянно закрывать глаза на мои косяки.

– И вообще-то я не Андреас, а Андрас. Помни об этом всякий раз, когда увидишь, как я переступаю через правила.