Это были указания партии, продиктованные здравым смыслом. Шменкеля охватила радость: он был счастлив слышать голос партии, которая не оставила его ни после гибели отца, ни тогда, когда он находился в Торгау, ни сейчас, в лесах Смоленщины.

"...В настоящее время самая главная задача заключается в единении всех сил, выступающих против Гитлера и войны. Только свержение гитлеровской диктатуры принесет вам спасение. С войной можно покончить, только свергнув гитлеровскую тиранию. Вперед к этой борьбе!"

Голос в эфире смолк. И снова зазвучал голос диктора:

– Говорит Москва! Мы передавали на немецком языке речь депутата рейхстага, председателя Коммунистической партии Германии Вильгельма Пика, произнесенную им по радио 8 апреля 1942 года.

Коровин перевел партизанам всю речь Пика.

– Товарищи!
– крикнул комиссар Тихомиров.
– Да здравствует Коммунистическая партия Германии! Ура!

– Ура!
– подхватили партизаны. В воздух полетели фуражки, а бойцы, стоявшие рядом со Шменкелем, бросились обнимать его.

* * *

Несколько дней спустя часовой, охранявший пленных, подозвал к себе Шменкеля.

– Один из немцев хочет о чем-то поговорить с тобой, Иван Иванович. Настырный такой, никак не отстает.

Из землянки кто-то говорил, мешая немецкие, русские и чешские слова. Шменкель сразу узнал голос Кубата.

– А ну, выпусти его сюда, - попросил Фриц часового.

Через минуту Кубат вылез из землянки, жмурясь от яркого солнечного света.

– Ну что ты хочешь?

Кубат огляделся и показал на пенек в стороне. Они отошли в сторонку и присели.

– Пусть пленные не слышат, о чем мы говорим, - проговорил Кубат, беря в руки цигарку, которую ему протянул Шменкель.
– Большое спасибо.

– Вы что, не ладите между собой?

– Мне не нравится этот шофер. За все время он не произнес ни единого слова, а на меня смотрит такими глазами, будто сожрать хочет. Врач и то держит себя лучше.

– Ты что-то хотел сказать мне? Уж не решился ли ты бороться вместе с нами?

Кубат покачал пальцем перед своим носом:

– Нет, благодарю. Винтовку в руки я больше не возьму. Но сидеть в полутемной землянке - занятие тоже не по мне. Умру с тоски.

– Значит; ты решился на что-то?

– Если разрешите.

– Гм. Я ничего не решаю. Нужно спросить комиссара...

– Прошу вас, - прервал его Кубат, - замолвите за меня словечко перед комиссаром. Ведь я был старшим официантом в отеле "Европа". Учился в Будапеште на повара для работы в отеле для иностранных туристов. Венгерскую кухню знаю не хуже французской. В Париже я стажировался два года.

– Нас здесь не интересует ни венгерская, ни французская кухня.

– Как здесь у вас готовят... Сердце кровью обливается.

– Мы здесь не собираемся открывать ресторан, - не без ехидства заметил Шменкель.
– Не забывай, что мы на войне.

– Этого я не забываю. Я видел, как партизаны стоят в очереди перед кухней. А разве нельзя всех усадить за столы? Я всех отлично обслужу.

Шменкель мысленно представил себе картину, которую нарисовал Кубат, и рассмеялся.

– Выбрось это из головы. В лучшем случае тебе разрешат помогать на кухне.

Когда Шменкель зашел в землянку к Тихомирову, у него сидел Васильев. Шменкель хотел было уйти, но командир остановил его словами:

– Ты ко мне?

– Нет, товарищ командир, к комиссару.

– Тогда входи и выкладывай, что там у тебя, если, конечно, не секрет.

Шменкель вошел и, приложив руку к фуражке, поздоровался. Морозов тоже был здесь. Командир партизанского отряда имени Котовского встал и, улыбаясь, протянул Фрицу руку.

– Садись, - предложил Тихомиров.
– Слышал, что ты уже говорил с официантом. Что он хочет?

– Он хочет работать.

Шменкель передал суть разговора с Кубатом. Морозов расхохотался от души. Не смог сдержать улыбки и Васильев.

– Этого делать нельзя, - ответил Тихомиров.
– Кто знает, что он может наделать на кухне. А может, он просто-напросто хочет удрать.

– Не думаю, - заметил Шменкель.

– Если этот парень тебе не нужен, Сергей Александрович, - обратился вдруг Морозов к Тихомирову, - тогда отдай его мне. Я возьму его как официанта.

– Ты это серьезно?

– Да, идея неплохая.

– Мне она тоже нравится, - подхватил Васильев.
– Товарищам надоело стоять в очередях.

Тихомиров внимательно посмотрел на командиров, думая, не шутят ли они.