– Сидеть, Хард, – отмахивается Мирон, и крупный пес спокойно плюхается на зад, облизывается и, чуть склонив голову набок, наблюдает за тем, как его хозяин достает кружки из шкафчика и делает нам чай.

На глаза снова наворачиваются слезы. Со мной так не обращались. Мне больно и даже завидно этому доберману. Его жизнь точно лучше, чем моя.

– Держи. – Мирон ставит передо мной кружку горячего чая.

Тут же обнимаю ее ладонями и греюсь. Внутри абсолютный раздрай, но я так перенервничала и устала за сегодня, что собрать себя воедино не получается. Горячий напиток обжигает губы и плавно стекает по горлу, а глаза снова закрываются. Батарейки сели, ресурсы организма исчерпаны. Мирон явно хочет получить ответы на свои вопросы. Я уже в третий раз замечаю, как он набирает в грудь воздуха и открывает рот, чтобы заговорить, но смотрит на меня и просто пьет свой чай.

Наверное, я выгляжу жалко на его кухне, в его одежде, зареванная и зашуганная. Об этом тоже я буду думать не сегодня.

– Ты голодная? – спрашивает Мирон.

Отрицательно качаю головой. Ничего в меня сейчас не полезет.

Он кивает и сосредотачивается на животном. Оглаживает и ласкает, а пес аж светится от удовольствия. Пара минут, а я не могу отвести от них глаз. Так это все гармонично и красиво.

– Пойдем, комнату тебе покажу. Примешь ванну, поспишь, а утром мы спокойно все обсудим. Окей? – предлагает Мирон.

Положительно киваю, как болванчик. Да я сейчас он и есть. Опустошенная болванка, не имеющая понятия, что делать дальше.

Мы поднимаемся на второй этаж. Две спальни напротив друг друга. В моей большая кровать, окна в пол с видом на поселок. Не лес. Это и огорчает, и одновременно радует. Так странно…

– Там ванная, – показывает Мирон. – Моя спальня напротив. Сейчас принесу полотенца. Если мне надо будет зайти, я сначала постучу. Хорошо? – дожидается кивка и отступает спиной вперед.

Дверь плотно закрывается. Через минуту я слышу стук. Выждав еще немного, заходит Мирон и кладет на край кровати стопку чистых полотенец, а сверху лежит его футболка.

Поблагодарив, забираю все и ухожу в ванную. Долго стою под горячей водой, возвращая себе ощущение человека. Еще бы ошейник снять. Насухо вытираюсь, надеваю чистую футболку, тоже хранящую запах своего владельца, как и все в этом доме.

Устраиваюсь на самом краю кровати и застываю, глядя в окно. За дверью слышатся шаги и фырканье Харда, а в мою пустую голову лезут кошмарные картинки о подвале, мисках и плетках. О жестком взгляде, приказах, ударах тока и еще более жестком сексе после. Спать не получается. Мне все кажется, что Хозяин сейчас придет за мной. Он ведь идет, я знаю. Он рыщет по городу в поисках своей любимой игрушки.

Подчиняясь инстинктам, как привыкла за последние два года, поднимаюсь и, тихо ступая босиком по теплому полу, шагаю в комнату напротив.

Вхожу и сразу же плотно прикрываю за собой дверь.

Здесь не так страшно.

Мирон спит, отвернувшись к окну. Я не смею лечь рядом, но мне так нужна его сила, чтобы окончательно не сломаться сегодня. Я просто спрячусь от своих кошмаров и тихонечко посижу рядом.

Опускаюсь на пол, опираюсь спиной на кровать. Подтягиваю к себе колени, обнимаю их обеими руками и кладу на них подбородок. Сижу и смотрю в одну в точку, зевая, всхлипывая и чувствуя, как, наконец, засыпаю.

Мне снятся руки. Сильные, крепкие и одновременно такие нежные. Они подхватывают меня и куда-то несут. Все равно куда. Мне так хорошо и совсем не страшно. Я лечу будто в невесомости, но недолго.

Полет сменяется упругим матрасом и мягкой подушкой. А еще этот аромат. Он пропитывает целиком и становится частью меня. Надо проснуться, но сил, чтобы открыть глаза, нет, и я сдаюсь. Просто расслабляюсь в этих руках и неожиданно уплываю в какой-то красочный сон.

Балансируя на грани реальности, ощущаю на талии тяжелую мужскую руку, резко открываю глаза и понимаю, что лежу на кровати. Но совершенно точно не одна. Дышу через раз и пытаюсь осмыслить происходящее.

Я лежу на боку, а Мирон за мной. Прижимается ко мне своим горячим телом и крепко обнимает. Он так близко, что сердцу тут же становится тесно в груди. Оно подскакивает к горлу и колотится, как сумасшедшее.

Я совсем не помню, как здесь оказалась. Все в той же футболке, укутанная теплым одеялом и объятиями. Он перенес? По груди разливается благородное тепло. Не знаю, как на это реагировать, и просто застываю в одной позе, чтобы случайно не коснуться и не разбудить Мирона.

Не замечаю, как снова засыпаю. И второй раз открываю глаза от ощущения горячего дыхания прямо в районе своего лица. Из груди рвется немой крик. Я подскакиваю на кровати, прижимая к себе одеяло, и, запыхавшись, в ужасе смотрю в наглые карие глаза…

Мирон

Спускаюсь на первый этаж. Хард нетерпеливо перебирает лапами, цокая когтями по плитке.

– Дружище, – присаживаюсь на корточки и треплю по мощной шее. – Не пугай девочку, ладно?

Ведет ушами. Мечет взгляд в сторону лестницы и обратно на меня. Умный, чертяка, но тот еще плут.

– Да-да, ты все правильно понял, – смеюсь и иду на кухню.

Накладываю корм в миску и меняю воду.

– Прости, брат, сегодня я уже набегался. – Пес виляет обрубком хвоста. – Утром погуляем, ладно?