Полещук, однако, не мог вспомнить имя женщины, с которой собирался встретиться. К тому же в багажнике его автомобиля были обнаружены специальные деревянные клинья для подкладки под колеса. По словам Полещука, он просто забыл об этих клиньях, так как только что возвратился из длительной командировки и давно не заглядывал в багажник.

Окончательно его судьба была решена несколько позже, уже во время следствия, когда было обнаружено, что исполненный им от руки план места тайника был срисован с американской карты, используемой только гражданами США и работниками посольства США в Москве. Улица, где был заложен тайник, на плане Полещука имела старое название, как на американской карте, тогда как она была давно переименована. Кроме того, у него при обыске обнаружили и другую карту, на которой было отмечено место, где надо было поставить сигнал об изъятии тайника.

Первый допрос Полещука провел председатель КГБ Чебриков. Шпионская карьера подполковника Леонида Полещука в ЦРУ началась в 1974 году, в первые годы разрядки, когда правила поведения советских разведчиков за рубежом были несколько смягчены и им были разрешены более широкие контакты с американскими дипломатами и даже с работниками ЦРУ. Пользуясь новыми возможностями, Полещук стал посещать бары Катманду, столицы Непала, где он находился в первой командировке. Он быстро обратил на себя внимание местного резидента ЦРУ Беллингхэма, который постарался использовать его склонность к спиртному и азартным играм в казино.

Вскоре Полещук оказался в классической западне. Пытаясь отыграться в казино, он запустил руку в кассу резидентуры, чтобы покрыть растрату, прежде чем ее заметит начальство. Полещук согласился взять деньги взаймы у американцев и стал шпионом, погасив тем самым свой долг. Когда срок командировки Полещука в Катманду стал подходить к концу, он согласился на подготовку к «внутренним операциям в Москве», и его снабдили средствами тайнописи. Перед отъездом ему было сказано: в течение года не предпринимать попыток восстановления связи и постараться получить назначение с хорошим доступом к секретным сведениям. Через год Полещук должен был дать о себе знать, появившись в определенное время на конкретном перекрестке в меховой шапке, приобретенной им в Катманду, и с кожаной сумкой через плечо. Для проезжающего мимо работника ЦРУ это будет сигналом того, что он жив. После этого начнутся операции по связи. Были предусмотрены запасные даты этого сигнала, а также несколько почтовых открыток, которые Полещук мог отправить ЦРУ в качестве сигнала готовности к приему предназначенных для него односторонних радиопередач. ЦРУ знало, что Полещук может выполнить все эти условия и быть под контролем КГБ, но это был риск, с которым приходилось считаться, когда речь шла о работе с агентом в Москве.

Полещук в обусловленное время ни на одном из мест «сигнала жизни» не появился. ЦРУ также не получило от него ни одной открытки. Возвратившись домой, Полещук уничтожил все полученные от американцев условия и средства связи и решил, что его отношения с американцами закончились навсегда. Он сжег все, что могло гореть, закопал в землю остальное и решил, что об этом никто никогда не узнает. В Советском отделе ЦРУ считали, что он просто струсил. Конечно, он мог и провалиться, но таких признаков не было. В Лэнгли его занесли в категорию «неактивный, находящийся в контрольном списке». ЦРУ оставалось ждать, пока Полещука снова отправят в загранкомандировку.

Одиннадцать лет спустя, в феврале 1985 года, Полещук появился в Лагосе, Нигерия, в качестве работника линии «КР» (контрразведка) посольской резидентуры КГБ. Вскоре ЦРУ уже включило его в работу. Большинство встреч с ним в Логосе ЦРУ проводило, подхватывая его в машину, но иногда проводились и более продолжительные встречи на одной из местных конспиративных квартир. Как и в Катманду, информация Полещука о местных операциях КГБ не представляла большого интереса, но ЦРУ, как и прежде, надеялось, что этого шпиона удастся убедить работать в Москве.

Такая возможность представилась в апреле 1985 года. Полещук сообщил, что получил письмо от родителей, которые известили его о большой удаче. В расположенном неподалеку от их места жительства кооперативном доме продавались квартиры, и Полещук мог бы купить квартиру за 20 тысяч рублей. Он рассказал ЦРУ, что уже несколько лет искал как раз такую квартиру неподалеку от своих родителей и, уезжая в Африку, попросил их, чтобы они продолжили поиск. Он также сообщил, что посольство уже предоставило ему отпуск, но единственная проблема состояла в том, что у него не было требуемой суммы денег на приобретение квартиры. Полещук пояснил, что если ЦРУ даст ему деньги, то он спокойно может взять их с собой в Москву, поскольку его не подвергают досмотру.

Советский отдел согласился с Полещуком с некоторыми оговорками. ЦРУ увидело в этом шанс принудить Полещука выйти на связь в Москве. Раньше он приводил массу причин, по которым на смог выйти на связь в Москве после возвращения из Катманду, но было ясно, что ему просто не хотелось рисковать. На этот раз ЦРУ решило, что у него есть хороший предлог убедить Полещука провести в Москве тайниковую операцию и таким образом заставить его работать по американским правилам — он мог получить 20 тысяч рублей, которые по курсу того времени равнялись 30 тысячам долларов, только через тайник в Москве. Работники ЦРУ убедили Полещука, что будет слишком рискованно везти 20 тысяч рублей через таможню аэропорта Шереметьево. Гораздо безопаснее получить их через тайник после того, как он «чистым» приедет в Москву. В конце концов Полещук согласился, и к 10 мая ЦРУ подобрало для него тайник, который можно было использовать в этой операции.

В тот вечер, когда работник ЦРУ оставил для Полещука «камень», наполненный деньгами, заместитель Красильникова Валентин Клименко пустил за этим работником (Пол Залуцки) около 20 машин наружного наблюдения и более 40 сотрудников. Работая такими большими силами, служба наружного наблюдения могла вести слежку с дальних дистанций, не приближаясь более чем на 500 метров. После того как была зафиксирована закладка тайника, оставалось лишь ждать, кто за ним придет. КГБ позаботился о том, чтобы до ЦРУ дошла информация, что провал Полещука произошел благодаря хорошей работе службы наружного наблюдения и Второго главного управления.