— Ваше Сиятельство, почему вы смотрите на мою дочь, как на прокаженную? — внезапно спросила Ольга, волнуясь за свое чадо. — Неужели все настолько плохо?

— Все нормально, — с хлопком рядом со мной появилась Кей в человеческом обличии, чем заставила девушку испуганно отшатнуться и прикрыть ребенка на своих руках. — Спасем твою малютку.

— Не волнуйтесь, Кей можно доверять, — как можно мягче произнес я, указывая на демоницу, которая благоразумно спрятала свои хвосты и уши. — Она безусловно сможет облегчить страдания вашей дочери, вследствие чего ее можно будет перевезти к лекарю.

Ольга с сомнением посмотрела на девятихвостую лису в человеческом облике, которая протянула свои руки к девочке в кроватке. Понимая, что другого шанса у нее не будет, Петрова бессильно пожала плечами, позволяя Кей приступить к исполнению задуманного.

Покамест демоница занималась стабилизацией дочери Ольги, я вернулся обратно за стол, чтобы насладиться кофе. Кузнецов, в отличие от меня, воздержался от употребления горячего напитка, а вот Петрова не сводила с Кей глаз все то время, пока та занималась ее дочерью. И только после того, как демоница заявила, что закончила, и Ольга воочию убедилась, что ее дочери стало легче и вены на ее теле приняли обыкновенный свой вид, то облегченно выдохнула, после чего чуть ли не бросила Кей на шею. Демоница разумно решила сбежать в мою душу, дабы не потонуть в изрядной благодарности.

— Сколько вам нужно времени, чтобы собрать вещи? — наконец спросил я у заметно повеселевшей матери.

— У нас почти ничего нет, так что минут за десять управимся, — скромно заявила Ольга и, положив ребенка, что был у нее на руках, во вторую кроватку, принялась складывать вещи.

— Виталий Федорович вам поможет, — произнес я и, взглянув на бывшего бойрука, постучал по Родовому кольцу на пальце, намекая на пространственное хранилище. — Я же подожду снаружи, — допив кофе, поднялся и направился на выход.

Спустившись, обнаружил, что бабки с лавочки испарились. Ну вот, напугали бедных пенсионеров, отчего они свое насиженное место покинули. Хотя, честно признаться, думал, что их и ядерный взрыв не заставит сдвинуться с места.

— Значит так, архаровцы, — взглянул на двух ближайших ко мне бойцов с моим Родовым гербом на груди. — Для вас будет ответственная задача.

— Слушаем, господин, — произнес один из гвардейцев, на что второй вторил ему твердым кивком головы.

— Сейчас с Кузнецовым спустятся три крайне важных как для моего Рода, так и меня самого человека. Вашей задачей будет в целости и сохранности доставить их в поместье, — проговорил я. — Там вы их передадите Наташе или Оксане.

— Сделаем, господин, — козырнули гвардейцы, после чего один из них выудил из кармана телефон и быстро начал набирать какой-то номер.

Стоило Кузнецову вместе с Ольгой и ее детьми выйти из подъезда, словно по таймеру, к месту основного действия подъехал бронированный внедорожник. Покинувший его водитель, бросил ключи одному из гвардейцев, ответственных за транспортировку Петровой и детей, после чего скрылся в неизвестном направлении.

Быстро усадив Петрову с детьми в автомобиль, я, Кузнецов и остальные гвардейцы расселись обратно по своим машинам.

— Куда теперь, босс? — обернувшись, спросил Иван с водительского сиденья.

— В Минский пункт Стражи, — коротко ответил, после чего отвернулся, чтобы понаблюдать за городом через окно автомобиля.

— Опять все пошло не по изначальному плану… — тихо посетовал Кузнецов, надеясь, что я не услышу.

Минский пункт Стражи был выбран мной не просто так. Петров служил именно в нем, а значит ответственность за выплаты его семье лежит на командире пункта. Об этом мне рассказал Кузнецов ещё по дороге из Иваново в Минск.

Княжич Долгоруков, должно быть, никогда не подумал бы, что мы вновь с ним встретимся.

Помнится мне, что Петров явно был его любимчиком, поэтому мне отнюдь не ясно, как могло произойти то, что его семья оказалась на краю. Хотя-я-я… Учитывая то, как обошлась империя с моим Родом, то, признаться, и удивляться нечему.

Могу предположить, что княжич так поступил не только с семьёй Петрова, но и со многими другими умершими Стражами. Не удивлюсь, если Долгоруков имеет с этого свою выгоду. Своеобразные мертвые души. Они вроде бы как и мертвы, но на бумаге-то без вести пропавшие, а значит, что могут быть ещё живы.

За подобного рода мыслями я провел весь путь из квартала, в котором проживала Ольга с детьми, до Минского пункта Стражи. Внешне он никак не изменился, поэтому я, по старой памяти, направился на контрольно-пропускной пункт. Страж, служивший на нем дежурным, был мне не знаком.

— Здрав будь, служивый, — зайдя внутрь здания, склонился я возле окошка, за которым расположилось помещение, предназначенное для дежурного и его помощников.

— Здравия желаю! — гаркнул он по-военному, отчего я сразу понял, что тот не так долго служит в пункте. — Кто? К кому?