— Рад видеть вас в добром здравии, — сообщил генерал царю, — после сегодняшнего крайне прискорбного происшествия.

— С губернатором тоже должно быть все в порядке — рана сквозная и угрозы жизни не представляет… стрелок этот студент, как оказалось, такой же умелый, как и юрист. Быстро же вы добрались сюда, Николай Игнатьевич, — ответил Александр.

— Проволочный телеграф и спецпоезд — только и всего, — ответил тот, — допрос покушавшегося уже дал, кстати, свои результаты — этот Бортников оказался из той самой небезызвестной группы под водительством Ульянова, которые устраивали охоту на вас восемь… нет, уже девять лет назад.

— И он до сих пор студент? — удивился император, — или он входил в ту группу еще ребенком?

— Два раза бросал учебу и два раза восстанавливался… в Казанском университете он учится… то есть учился, надеюсь, больше ему туда на занятия ходить не придется.

— Только не надо его вешать, — поморщился Александр, — я очень прошу… пусть посидит где-нибудь в Сибири.

— Я вас прекрасно понял, государь (можно без титулов, предложил ему царь), Александр Александрович то есть…

— А я, собственно, вызвал вас немного по другому поводу, — сообщил Александр и, когда генерал кивнул, продолжил свою мысль, — надо укреплять вашу службу, вот что я подумал после сегодняшнего инцидента… сколько человек сейчас у вас в подчинении?

— Ээээ… — задумался шеф жандармерии, — с точностью до единиц я не скажу, но по всей России это примерно пятьсот офицеров и шесть тысяч нижних чинов…

— Очень мало, очень, — скорбно покачал головой царь, — даже по сравнению с полицейским департаментом. Это во-первых… а во-вторых — расскажите о структуре вашего корпуса?

— Если коротко, то это пять экспедиций, секретный архив и типография, — ответил собеседник.

— Расскажите коротко о каждом подразделении…

— Охотно… итак, первая экспедиция наблюдает за революционерами и общественными движениями, могущими создавать угрозу властям, составляет ежегодный отчет «О положении дел». Вторая экспедиция проходит по религиозному ведомству, в основном надзирает за отклонениями от официальных религий в виде сект, а также занимается преступлениями с применением технических средств.

— Это какими же? — полюбопытствовал Александр.

— В основном фальшивомонетничеством… также в в ведении этого подразделения находятся политические тюрьмы, а именно — Петропавловская и Шлиссельбургская крепости, Алексеевский равелин, Спасо-Ефимьевский монастырь и Шварцгольмский дом…

— Странное объединение обязанностей, — вслух поразмыслил царь, — где фальшивомонетчики и где секты с равелинами… но вы продолжайте, генерал.

— Третья экспедиция наблюдает за иностранцами, проживающими в России, а также за отечественными революционерами, которые находятся в эмиграции.

— Вот это правильное сочетание, — одобрил его слова Александр.

— Четвертая экспедиция у нас проходит по крестьянскому вопросу — волнения и серьезные происшествия на селе, возможные неурожаи и голод тоже по их части. И, наконец, последняя экспедиция, пятая по счету, это цензурный комитет… ваш батюшка, правда, передал эти вопросы в комитет по печати, но расформировывать эту экспедицию не стали, мы с ними творчески взаимодействуем.

— Про архив уточнять не надо, — сказал Александр, — а типография ваша чем занимается?

— Как чем… — даже растерялся генерал, — печатает внутренние инструкции и распоряжения сверху…

— В принципе структура неплохая, — вывел резюме из беседы царь, — но надо ее расширить и укрепить, чем я вам и предлагаю заняться незамедлительно…

— Выдаю вам, Николай Игнатьевич, полный карт-бланш и гарантирую содействие всех государственных служб и учреждений, сотрудничество с которыми вам понадобится…

— Я весьма польщен, — несколько растерянно отвечал генерал, — но хотелось бы узнать хотя бы в общих чертах размеры расширения моего ведомства и направления, в которых его надо укреплять.

— Записывайте, — царь положил перед Шебеко блокнот и карандаш фирмы Кох-и-Нур, — а то забудете.

Генерал послушно взял карандаш и приготовился слушать умные мысли верховного руководителя страны.

— Значит, первое, — царь встал со своего места и начал мерить шагами пространство номера, от входной двери и до окна тут добрых 20 шагов насчитывалось, — размеры корпуса… на первых порах достаточно будет простого удвоения численности, и офицерского, и унтер-офицерского состава. Отбор следует производить очень строго, в частности лиц, у которых в родне имеются так называемые революционеры, брать не следует ни в коем случае. Исключения я вам в конце продиктую.

— А может быть, сразу продиктуете? — осмелился возразить генерал, — а то забудем про это к концу разговора.

— Убедили, — улыбнулся царь, — записывайте исключения — Феликс Дзержинский, сын Эдмунда Дзержинского. Сейчас он, кажется, в Вильно учится и активно принимает участие в подпольных кружках марксистского направления. В ближайшее время его арестуют и приговорят к ссылке — тут-то и надо найти к нему подход и перевербовать, это будет полезный человек в вашей команде.

Генерал похлопал глазами, но ничего не сказал, поэтому император продолжил.