А холод и изменения в Императоре, который стал ещё дальше от них, простых смертных, лишь подтвердил её опасения.

– Это... это само... само совершенство... – завороженно говорила Астарта, глядя на переданные Императором наработки.

Проект примархов, двадцать совершенных воинов, полубогов, что будут способны... способны сделать всё что угодно. Они станут основной Великого Крестового Похода. Настолько совершенные, что... это невозможно передать словами. Не с чем даже сравнить. Если громовые воины были следующей ступенью эволюции, сверхлюдьми, как и будущие астартес ушли ещё дальше, то примархи... это был апофеоз.

Как и тот объём работы, что нужно было сделать, также поражал всех учёных, а также псайкеров. Да-да, именно псайкеров, ведь будущее Человечества было в раскрытии их психического потенциала. И примархи его должны были раскрыть сразу по рождению. Сам Император дарует им свою мощь, и не только свою, но и мощь второго по силе псайкера в Империуме. Эрды, его Возлюбленной, родственной души, которая шла с ним рука об руку на протяжении всей истории.

Император был невероятно велик, но он оставался человеком. Это лучше всего было видно в его общении с другими вечными. Он мог шутить в общении с Малкадором, ностальгировать с Олланием, порой злиться и беситься, яростно спорить и сражаться – он состоял из эмоций, которые контролировал идеально, но всё же не мог их полностью задушить. Более того, он не собирался этого делать, ведь в этом была суть человека.

Однако в то же время выше всего этого стояла его цель. И даже ему самому или Тёмным Богам не было известно готов ли он пожертвовать ради этой цели Эрдой. Чего нельзя сказать о других, там всё было просто, они были близки и важны, но... если будет нужно то и Малкадор будет принесёт в жертву, и Олланий, ну и тем более все другие, к кому он был привязан ещё меньше.

– Совершенство? – спрашивала Эрда глядя на своих детей.

Они уже создавались в пляске психической мощи. Всё самое лучшее, что было в Императоре, Эрде и Человечестве было вложено в них. Одним за другим улучшался каждый экземпляр. В чьём-то сердце будет биться милосердие и жертвенность, которая заставит вопреки всему защищать людей. В других будет невероятно сильно развито рациональное мышление и стремление пожертвовать одним ради спасения двух. А в ком-то... в ком-то будет и слабость, та, которая никуда не исчезла и из Императора, более того, эта слабость даже стала ещё большей проблемой после сделки с Тёмными Богами, чем ранее.

Разными получатся примархи, но они будут без сомнений детьми, которых надо будет наставить на путь. И то как им объяснят их место в мире во многом определит будущее. Будущее, к которому Император никогда не допустит ни Эрду, ни Астарту, ни кого-то, кто может помешать своим непониманием исполнение Великой Цели по внесению Порядка в Хаос.

Эрда знала, что так будет. Знала, ведь так сказали Тёмные Боги. Знала, потому что уже сама говорила об этом с Императором. А он лишь подтверждал своими действиями всё то показанное. Просил довериться ему, что он знает, что делает... но как Эрда могла ему довериться?

Она верила ему, что он станет маяком света во тьме для всей Галактики. А что сделал он? Он отправился на Молох заключать сделки с Тёмными Богами! Малкадор умолял его остановиться, просил не делать этого, все его советники повторяли, что есть другие варианты. А он... он решил пойти на риск. Ему было виднее, он уже много раз пытался, прямо сейчас пали эльдары... когда ещё появится такой идеальный случай?

Он презирал религию, но и сам при этом словно бы верил в собственную божественность. И теперь он собирался превратить шедевр Человечества, примархов, в инструмент. Инструмент, который завоюет для него галактику. А что он сделает с Громовыми Воинами? Приговор был вынесен, Эрда увидела это в глазах того, за кого готова была отдать душу.

Император не считал Громовых Воинов своими детьми. Он считал их инструментом. Инструментом, который показал себя не с лучшей стороны. И дело было как раз в том, что они были слишком человечны. Они пировали, братались, имели собственные воинские кодексы... а должны были быть солдатами, у которых не кодекс, а устав и приказ. Эти эмоции были слабостью, как и их не желание убивать детей или какая-то излишняя самодеятельность.

Император смотрел вдаль и уже сейчас видел, как всё это в будущем станет огромной проблемой. Ему нужны были те, кто будет беспрекословно исполнять его приказ, а не спорить. Потому до того как будет создан первый астартес, все громовые воины должны погибнуть. Потому что иначе они станут плохим примером. Жалко конечно, но... когда на кону стоит всё Человечество, имеет ли Император право на жалость или слабость?

Он конечно же считал, что не имеет. В этом с ним соглашался и Малкадор, а также большинство других. Но Эрда была против, потому что имела другое мнение. Она видела в громовых воинах не ресурс, не инструмент, а... таких же людей, собственных детей, тех в кого вложила всё лучшее и хотела помочь им стать ещё лучше.

Да, хорошо, они неидеальны, это правда. Но в них уже изначально был вложен дефект из-за которого они через несколько десятков лет сами состарятся и умрут. Так... так почему же нельзя дать им дожить это время? Попридержать планы меньше чем на век. Неужели... неужели Император так спешит, что готов ради этой спешки вынести столь жестокий приговор? Неужели ему настолько плевать? Или он просто не позволяет себе испытывать эмоции?

Эрда не знала, но глядя на очередную колбу, в которой уже билось маленькое сердце... она чувствовала кусочек собственной души, что тянулся к ней. И если такое отношение у Императора было к громовым воинам, то что ждёт примархов? Такая же участь? Он просто воспользуется ими, захватит Галактику, а затем выкинет, чтобы они не мешались. Ведь... ведь иного исхода быть не может, это они уже проходили во времена Римской Империи.

Ведь такое войско, что требует не только снаряжения, но и огромного количества ресурсов по созданию астартес... оно может содержаться лишь когда Империя расширяется, завоёвывает и грабит новые земли. После же грабежа и объединения, когда походы заканчиваются, то на постоянно основе всех их содержать будет невозможно. И захотят ли эти полубоги уйти добровольно? Какие-то захотят, каких-то оставят, а кого-то придётся уничтожить.