– Видар! – прощебетала она, пикируя вниз и разжимая свои когти, уже не паря, а фактически падая в мою сторону.

Прямо в полёте обёрнутый кожей святых меч раскрылся, засияв психической мощью и через мгновение сам лёг в мою руку. Тот час вся сила Четвёрки набросилась на меня в моменте. После падения Ультве именно в нём собрались первые дары, взятые сразу у всех. Переливались два клинка, рукоять постоянно требовала крови, а аура вокруг разрушала сами души.

Меч Переменчивого Совершенства уже стал чем-то большим, мечом самого Хаоса, что циклично пожирал сам себя. И как в те разы, когда я требовал у Тзинча Клинок Воли, когда скрестил с ним Змеиный Клинок, когда спорил с Кхорном или просто находился рядом с Нурглом – я давал тот же бой, только чуть более сложный. Таким образом меч проверял достоин ли я его, а если вдруг в какой-то момент я ослабну... он тут же меня сожрёт.

Таков был закон варпа. Либо ты растёшь вместе с ним и пожираешь других, либо он пожирает тебя. Это постоянная гонка без права на остановку и передышку. Я это понимал и видели прямо сейчас те сущности заточённые в нём, что я не ослаб, а наоборот стал сильнее. Намного сильнее, чем ожидал Вестгот.

И первым взмахом меча я разрубил саму реальность, раскрыв разлом и насытившись более податливой энергией, что дала прорваться и моей магии. Тут же я вдохнул полной грудью, а все мелкие демоны вокруг были уничтожены в миг. Остался лишь я, Вестгот и поднимающая Птичка, что более не была придавлена ордой тварей.

– А-а-а... как же приятно дышать... – произнёс я, разминая плечи и намеренно не создавая себе брони.

Всё также я стоял и был покрыт ранами, но ни одна из них не была сколько бы то серьёзной. И глядя на это Вестгот вдруг начал понимать, что происходит. Та ярость и гнев что обжигали меня просто не могли добраться достаточно далеко. Ведь на их пути вставал внутренний барьер, что укреплялся с первых дней в этом мире и вобрал в себя опыт тех, кто посвятил борьбу с Кхорном всю свою жизнь.

Я не был невосприимчив к воздействию Кхорна или другого Тёмного Бога полностью, но чтобы скорраптится здесь... даже не под взором Кхорна и не под его личным воздействием... нет, такому не бывать.

– Потому что я не ты, Вестгот. Я не слабак, – вновь повторил я, после чего наши мечи схлестнулись.

И после восьми ударов он получил первую рану. Ещё восемь моих атак и он ушёл в глухую оборону, начав хромать из-за разорванного бедра. Зазубринами покрывался его меч, а я продолжал наступать и гнев горел в моих глазах. Но гнев тот не имел ничего общего с Кхорном. Он был другим и непорочным, полностью контролируемым мной. И в нём Вестгот видел величайшее унижение, ведь за столько времени он не сделал того, что смог сделать я за время в его теле.

– НО КАК?! – взревел Вестгот, бросаясь в бездумную атаку и словно пытаясь отомстить Вальдору и Императору через моё убийство.

Однако как и тогда он промахнулся, проглядел восемь ударов, но нанёс их в этот раз лишь я. На колени упал Вестгот, все сухожилия которого были разорваны, меч опустился на землю и даже шея не держала голову, вынуждая покорно склонить передо мной. Он был лишь тенью самого себе, таким же отголоском как и другие, пусть и более сильным. Но хуже всего было другое...

– Ты слаб не потому что не можешь меня победить. Ты слаб из-за того, что тебе не хватило смелости пойти по более сложному пути, сохранив честь и верность своим принципам, – процедил я, подходя к нему в упор.

Один удар и всё бы закончилось. Прямо сейчас раскрылся разлом за моей спиной из которого на эту территорию хлынули орды уже из моего домена. Я мог отступить прямо сейчас, но тогда я не получу награды. Это же было делом принципа. За свои заслуги я должен был получить что-то от Кхорна, этим чем-то являлась душа Вестгота и... и она станет моей. Моей на моих условиях.

В этот же момент Кхорн понял, что я затеял и его мощь начала концентрироваться в этом месте. Вестгот должен был стать его сосудом, проводником его воли. Однако в этот же момент что-то треснуло внутри Вестгота, а затем раскололась его броня и осыпалась засохшая кровь, проявив переданную давным-давно Эрдой брошь. Брошь, что должна была сыграть свою роль через целую вечность.

И Вестгот поднял свой взгляд, окинув им безжизненную пустошь. Он словно вновь встал тогда, когда у него отняли всё. Поля на которых погибла даже надежда, преданные отцом сыновья... не осталось ничего, полностью разбитые и растоптанные мечты и амбиции. Он умер тогда, умер не телом, а душой из-за чего и дал возможность Хаосу занять место в собственном теле.

– Эрда предвидела это... – приложив руку в броши, что была тусклой и блеклой, произнёс Вестгот. – Что я не оправдаю возложенных на меня ожиданий. Позор для собственного отца. Я заслужил то, что со мной случилось. Он был прав.

– Нет, брат. Она предвидела то, что ты станешь нашим бессмертием, – вдруг раздался голос и среди Хаоса битвы Вестгот увидел своего брата Мильтиада, что стоял перед ним словно бы был живым.

Рука Мильтиада лежала на его плечи, на лице была кривая улыбка, изуродованная шрамами. А позади него выстроились вся рота, все кто сражался и погибал за Единую Терру, за возрождение Человечества. Они смотрели на Вестгота и никто не осуждал последнего капитана. Они просто ждали того, что обязана было случится. Ни один из громовых воинов не сомневался в единственном, кто дожил до этого времени, сохранив о них память.