Он почувствовал, как изменился, и выпрямился; он больше не был существом, которому могли угрожать такие опасности. Его глаза пылали в странном море значимости. А вокруг его тела сконденсировался (Плащ Абсолютной Ночи), который сдерживал все.

Дрожь пробежала по морю. Рендидли только что сориентировался и заметил несколько странных плавающих осколков камня, когда стремительно взлетел вверх, увлекая за собой свое (Ядро Небытия) и свои образы. Тот факт, что проем тянулся за ним, был здорово, потому что он понятия не имел, сможет ли он найти путь обратно в глубины этого странного места иначе. Значимость расступилась неохотно, но совместные усилия его трех образов оберегали его во время подъема. Давление быстро уменьшилось, когда он переместился в более мелкие области, но, промчавшись сквозь мрак, он заметил странные нити связей. Полупрозрачные вены расходились повсюду, маленькие узоры проявлялись на их тонких формах.

Он продолжал подниматься слишком быстро, чтобы хорошо рассмотреть, но Рендидли узнал две вещи: существовали сотни, даже тысячи различных структур вен, и большинство быстро деградировали, когда две соприкасались друг с другом. Они казались ядовитыми друг для друга. Единственный способ, которым они сосуществовали, был, когда один узор становился подчиненным другому.

Затем Рендидли прорвался сквозь поверхность моря. Внезапное отсутствие давления вызвало покалывание на его коже. Его глаза расширились, когда он огляделся.

Что, черт возьми?

Над морем значимости стояли статуи из различных материалов. Некоторые были из мрамора, некоторые вырезаны из дерева, некоторые казались плотью, из которой сочилась кровь. Чем больше Рендидли смотрел, тем больше он смущался. Некоторые были размытыми в его зрении, ужасный, вызывающий головную боль вихрь, от которого его зрение (Последствий) сходило с ума. Он поспешно отступил своим сознанием, несколько раз моргнув.

Некоторые казались совершенно чуждыми, формами идей или инсектоидными суперсолдатами, созданными на ином плане существования, отличном от (Нексуса). Другие напоминали лавкрафтовские ужасы, зрение Рендидли темнело, если он смотрел слишком долго. Когда он отводил взгляд от них, они задерживались в его глазах на несколько секунд, как после слишком долгого взгляда на свет. Еще хуже были повторяющиеся статуи, все пульсирующие одними и теми же уродливыми узорами. На самом деле, теперь, когда он огляделся, более половины статуй на самом деле были частью групп статуй.

Только когда он тщательно сфокусировался на статуе прямо перед ним, он смог вспомнить, зачем он сюда пришел. Несмотря на защиту всех его образов, Рендидли начал потеть от того, что он увидел. Потому что фигура казалась такой знакомой.

Что, черт возьми, это-

Его мысли резко оборвались, поскольку несколько вещей стали очевидны одновременно. Во-первых, он действительно заметил статую перед собой. Фигура в объемном плаще чистой тьмы. Фигура сидела на обычном деревянном табурете. Единственными видимыми деталями были нижняя часть лица, выразительный рот, намекающий на улыбку. Затем рука из маслянистого кристалла с двумя пальцами, зажавшими бледную иглу. Статуя, казалось, шила человеческое лицо.

Сердце Рендидли затрепетало. Между ним и статуей протянулась одна из тех полупрозрачных вен. Он почувствовал странный резонанс; он и эта статуя гудели в том же сложном ритме. И как только он увидел первую вену, он увидел несколько других, касающихся его самого, погружающихся в его образы и (Ядра Небытия).

внешнее влияние. Это почти платоновы идеалы? Или истории .

Разум Рендидли закружился.

Они обладают как (Эфиром), так и (Небытием), но в инертной, аккуратной форме. А количество значимости здесь Черт. Те кусочки, плавающие там, где я вошел в это место, в глубинах моря. Это остатки от-

Второй, все более очевидный факт о его нынешнем существовании сбил эту мысль. Все окружающие статуи, казалось, дрожали и поворачивались в его сторону. Рендидли не видел, чтобы они двигались, как таковые, но каждую секунду он замечал, как различные системы вен проникают в область вокруг него. Впервые за долгое время он почувствовал настоящий страх. Они не могли продвигаться, пока он их рассматривал, но по мере вращения его сознания они, казалось, подкрадывались все ближе и ближе. С давлением этого места он не мог смотреть повсюду одновременно.

Чем дольше он здесь задерживался, тем больше эти вены напоминали пальцы, тянущиеся к его спине. И на этот раз, когда он повернулся, он замер. Статуя, от которой он получил (Плащ Абсолютной Ночи), выпрямилась. Тени оставались на лице, но у него было отчетливое впечатление, что она теперь смотрит на него.

Ее свободная рука сдвинулась так, что указывала на иглу, зажатую в другой руке. Рисунок вен между ними пульсировал, посылая эмоциональное послание ободрения. И надежды.

Ладно, хорошо,

Рендидли задрожал, не зная, на что он наткнулся. Он посмотрел, и, к счастью, его (Ядро Небытия) оставалось в центре его проекции. Он посмотрел на статую перед собой, на эту скромную иглу. В тот короткий момент фокусировки на статуе перед ним он внезапно почувствовал себя полностью окруженным, полупрозрачные вены, вибрирующие на своих собственных частотах, прижимались так близко, что он мог чувствовать их все, жужжащий улей коварного влияния.

Стиснув свои метафорические зубы, Рендидли посмотрел на иглу. Каким-то образом он знал, что просто схватить предмет будет недостаточно.