Глава 1751

Холод без температуры, да?

В конце концов, Рендидли прошёл сквозь пелену тени и вступил на новую ступень бесконечной лестницы; честно говоря, у него не было особого выбора. На данном этапе он уже принял (Лик Одержимости). Он погрузился в тень и почувствовал, как ещё одна часть его самого ограничивается, чтобы упростить преследование цели.

Когда он покинул (Частицу Судьбы) и вернулся в мир образов, он крутанулся на серой каменной колонне, которую он сделал для этой цели, и просто ощутил окружающую среду. Рендидли всё ещё мог чувствовать, как ветер касается его, и чувствовал, как волосы встают дыбом, как это обычно происходило, когда он подвергался воздействию холода, но всё ощущалось как давление. Точно так же он напрягал своё тело, пока не участилось сердцебиение и не покраснела кожа, но он также не чувствовал всепоглощающего чувства жара.

Рендидли быстро успокоил своё тело, чтобы не мешать образу Клодетт, и очень серьёзно задумался над этой проблемой. Что ж, возможно, (Частица Судьбы) права, говоря о том, что не стоит упускать детали, слишком сосредотачиваясь на температуре. Но это определённо слишком претенциозно Итак, без фактического ощущения леденящей температуры, что делает место холодным?

Что общего у холодных сред? Как я могу усилить это чувство здесь?

Очень быстро тупая боль его (Эфирного Перекрёстка) воспользовалась возможностью, чтобы вновь заявить о себе; мало что заставляло Рендидли чувствовать себя так же холодно, как пустота, исходящая из области, которую когда-то занимала его связь с Хелен. Кроме того, одиночество от мыслей о поддержке, которую она оказывала ему, и нынешнее отсутствие оставили у него явный душевный озноб.

Рендидли поднял голову и посмотрел на пустоши вокруг него с тусклостью в изумрудных глазах. Если горе может заморозить меня, опустошить меня этим удушающим чувством потери, то оно, чёрт возьми, может переделать весь этот образ в самое худшее ледяное оружие против замыслов её отца

На мгновение Рендидли закрыл глаза и позволил деталям спроецированного мира вокруг него исчезнуть. Если он хотел пойти по этому пути, физических деталей было бы недостаточно. Вместо этого он использовал эмоциональное восприятие, которое он отточил во время своего первого путешествия по Шахте, и исследовал внутреннюю часть образа Клодетт через эту призму.

Некоторое время он ничего не находил. В странном отражении пустых участков мёртвых лугов и моря, которые Рендидли выделил выше, эмоциональный аспект этого образа был пуст. Это был сбивающий с толку результат, учитывая, что Клодетт чувствовала себя достаточно прижатой, чтобы пойти на этот отчаянный шаг.

Эфир был энергией формы и эмоций. Клодетт была способным Стремящимся к Вершине; ей нужны сильные эмоции в её образе, чтобы продвинуться так далеко.

Поэтому он продолжал искать. Он прочёсывал окрестности, ощущая формы её леденящего душу образа, даже если он больше не мог испытывать это гнетущее ощущение своим телом. Процесс занял так много времени, что Рендидли пришлось трижды останавливаться и давать своему разуму отдохнуть. Но теперь, когда он понял, как его собственное горе может принести ему пользу, садистская часть его самого наслаждалась пыткой перерывов на отдых.

В эти моменты он позволял своему разуму возвращаться к его взаимодействиям с Хелен. Он позволял своей мучительно подробной памяти изучать все свои любимые моменты с ней. Все их спарринги на Эспире и Теллусе, плюс изнурительное поле битвы, которое они разделяли на передовой. Рендидли знал, что это то поведение, которое Невея решительно не одобрила бы, но ему было всё равно; часть его мотивации заключалась в том, чтобы наказать себя за то, что он позволил Хелен умереть.

Он нашёл способ превратить своё горе в оружие. Нынешний Рендидли не мог устоять перед этой возможностью превратить свою самую большую неудачу в инструмент, который он мог использовать, чтобы предотвратить повторение того же самого.

Наконец, после прочёсывания странно тернистой местности внутри образа Клодетт, которую Рендидли ещё не исследовал физически, он нашёл слабейший след эмоции. Он задержался в этих основных областях, как малиновые прожилки. Само его существование привлекло внимание Рандидли.

Клодетт излучала сильное разочарование в этом маленьком дуновении эмоции.

И как только у него появился след, Рендидли быстро последовал за запахом обратно к ядру образа Клодетт. Там он нашёл глубокое семя эмоции, которое было изолировано и заморожено в самом сердце мира. Всё остальное, что Клодетт в конечном итоге построила, было основано на этом кристаллизованном ядре.

Рендидли почувствовал себя странно вне времени, когда он подплыл ближе к этому ужасному источнику мороза. Он не мог чувствовать холод, но его чувства говорили ему, что если бы он мог, его бы пытали горькие волны энергии вокруг него. После того, как он довольно долго с изумлением смотрел на тугой узел запечатанных эмоций, он с опозданием понял, что его мысли, должно быть, стали вялыми. Он создал дистанцию и изучил плотно связанные эмоции более критическим взглядом.

К своему недолгому ужасу, он почувствовал знакомую форму спектра-проводника Клодетт даже в этом глубоком месте эмоций. Она издала предостерегающий гул, явно обеспокоенная его присутствием здесь. Детская демонстрация от конструкции мало что сделала, чтобы уменьшить всепроникающую атмосферу ужаса, которую она вызвала в нём, но шум также натянул улыбку на лицо Рандидли.

Некоторое время он просто наблюдал за этим краеугольным камнем образа Клодетт. Связанные эмоции были подобны тёмному камню в глубоком пруду в безлунную ночь. Он не мог совсем ощутить их форму издалека, но знал, что они скрываются там, под рябью.

Он заговорил вслух, несмотря на то, что проекция тревожно наблюдала, как он осматривает эмоциональное ядро. — Это не будет приятно. Но это может быть источником твоей силы. То чувство одиночества, которое ты заперла в этом замороженном мече — это твоя яркая сила.