Кроме того, этот конкретный холм был свидетелем событий огромной личной важности. Именно здесь, на этом склоне над рекой Халлат, он впервые открыл для себя гибкость и мощь (Гравировки).

Он создал грандиозный узор, который истощил силы марионеточных Упырей, атаковавших город. И все же Рендидли обрел это вдохновение лишь после того, как увидел, как десятки его товарищей-копейщиков пали под смертоносным блицем Второй Катастрофы. Грязь, пот и кровь смешались в густую жижу под их ногами. Они втоптали эту жестокую смесь в неровное поле боя. А теперь

Ребенок взвизгнул, когда одному из ее товарищей удалось забрызгать ей лицо брошенным комком грязи. Жертва зачерпнула две мстительные пригоршни боеприпасов и бросилась на своих хихикающих обидчиков. Ниже по склону, на более ровном участке земли, старик обучал десять подростков основным копейным формам. Когда один из учеников ошибался, старик шлепал их бамбуковой палкой по икрам и резко отчитывал.

У подножия холма вдоль Халлата была проложена дорога, ведущая к пристани/рынку примерно в километре к востоку от места Рэндидли. Несмотря на дождь, ветер иногда доносил обрывки смеха с рынка. Звук распространялся хорошо, потому что все деревья на этой стороне реки были вырублены. Их отсутствие делало знакомый вид странным для глаз Рэндидли.

Поэтому он обернулся и посмотрел вверх по склону. То место на вершине холма, где он с горечью похоронил своих товарищей-копейщиков, теперь было окружено внушительной каменной стеной и заполнено аккуратными рядами надгробий. Сейчас там располагалось очень респектабельное кладбище. Рендидли наблюдал, как несколько молодых копейщиков преклонили колени перед входом и отдали дань уважения жертвам своих предшественников.

Он не мог не задаться вопросом, насколько трудно было бы быть похороненным в том месте теперь.

Наслаждаясь прохладным покалыванием дождевых капель на коже, Рендидли повернулся и снова посмотрел на берега реки Халлат. Его другие чувства распространились на окружающую сельскую местность. Без леденящего душу давления Катастрофы Теллус развивался. Хастам разросся вдвое по сравнению с первоначальным размером и обзавелся тремя новыми жилыми районами вокруг массивной крепости, которую помнил Рэндидли. Яркие кисти (Копейного Стиля) развевались на стенах. Помимо этого, Рендидли ощущал дюжину новых поселений по окружающим равнинам, поскольку жители Теллуса отвоевывали свои земли.

Еще более странным, чем рост, было то, насколько по-другому ощущался воздух. Рендидли слегка приоткрыл рот и пошевелил языком из стороны в сторону. Частично разница заключалась в присутствии его Эфира, проникающего на новую планету в Альфа-Космосе, но дух Теллуса был не таким, каким он его помнил. Гордость все еще присутствовала; на то, чтобы ее поколебать, вероятно, уйдут сотни лет. Но именно доброта по-настоящему захватила его и заставила сесть на этом холме.

Доброта — это не то слово, которое Рендидли использовал бы для описания любого из своих предыдущих путешествий на эту планету.

Теллус, который Рендидли посещал дважды, был миром, балансирующим на грани истощения ресурсов. Каждому приходилось бороться и доказывать, что он заслуживает доступа к энергии, чтобы продвигать великое дело вида. Без достаточно сильного образа, чтобы продемонстрировать свою ценность, копейщики и (Стили) были попраны и использованы как удобрение для других.

Этот новый мир гораздо мягче. Хех, что бы ты подумал, Шал, если бы увидел это? Ты видел это? Что создали твои усилия

Рендидли вздохнул, его сердце перевернулось в груди. Он чувствовал, как серость облаков проникает в него. — Это же хорошо, верно? Иметь стабильную среду для роста. Иметь мир, который требует, чтобы меньше людей умирало. Так почему же Я не хочу, чтобы все остальные прошли через ту же травму, что и я. Но это было бы неплохо, полагаю, увидеть, что другие все еще несут те же шрамы Ты помнишь Хлопушку, Хелен? Ты помнишь А, как звали моего другого помощника-копейщика В целом мы не очень-то хорошо закончили, верно?

Дождь начал усиливаться, морось превратилась в ливень. Дети бросили свои пригоршни грязи и побежали домой, их раны растворялись и стекали с тел по мере их бегства. Обучающиеся копейщики не могли позволить себе прекратить тренировку на полпути, и шлепки бамбука по плоти участились.

И все же взгляд Рендидли вернулся к преклонившим колени людям перед внушительным кладбищем, заменившим неглубокие могилы, которые он вырыл. Некоторые из них встали и побежали обратно в Хастам в поисках убежища, но большинство остались. Их поза была не позой понимания, но определенно позой уважения.

Рендидли поднял руку и прижал ладонь к груди. Его кожа была прохладной и влажной; одежда промокла насквозь. Теперь я возвращаюсь, чувствуя горечь. Горечь, потому что я потерпел неудачу и стал причиной смерти Хелен. А тем временем эти люди могут просто

— они могут испытывать незамутненную радость. И это хорошо, — произнес Рендидли вслух. Его слова утонули в шуме дождя, яростно работающего в грязи, создавая еще больше грязи, но произнесение их помогло ему заглушить горечь в сердце. Он встал и покачнулся, чувствуя, как прохладный ветер с реки обдувает его тело. По мере усиления шторма дождь косо хлестал по его лицу. Рендидли поднял голову и выдохнул.