Никогда я не испытывала такого омерзения от улыбнувшейся мне удачи. Монограмму миссис Калхейн отпорола, а вот постирать платок не потрудилась, и было видно, что в него сморкались.

Фрейлины упоминали об астме несчастной герцогини. Вполне вероятно, что я держала в руках носовые выделения пропавшей леди!

Звучит это кошмарно, однако, скорее всего, так оно и было.

Я поспешно убрала грязный платок в карман, и тут в голове возник внезапный вопрос: интересно, остался ли на ткани запах герцогини?

Ведь тогда (какое счастье!) не придётся исследовать жуткие подземные тоннели лондонского метро! А зачем? Признаюсь, светлая мысль пришла ко мне благодаря недавнему происшествию с Шерлоком: можно дать собаке понюхать платок её милости — и та, возможно, нападёт на след похищенной герцогини!

Я ШИРОКО РАСПАХНУЛА ГЛАЗА и выпрямилась. Очевидно, мой запал волшебным образом передался коню через поводья, поскольку милый Каштан вскинул голову, заржал и бросился вперёд, чудом протиснувшись между двумя каретами. Мы свернули на боковую улочку и попали в лабиринт переулков и задних дворов, из которых спустя какое-то время вынырнули на дорогу у Мерилибон-Гарденс. Каштан уже бежал рысью. Я с воодушевлением повела кеб мимо омнибуса и прямо по Бейкер-стрит...

– Кеб!

Повелительный тон повлиял на меня удивительным образом, и я остановилась, хотя разумнее было бы проехать мимо. Как глупо, как безрассудно! Я не осмелилась взглянуть на окликнувшего меня господина, но когда наклонилась потянуть за рычаг, открывающий двери кеба, уловила краем глаза высокую аистоподобную фигуру и его более низких, приземистых спутников.

Шерлок Холмс, Майкрофт Холмс и доктор Ватсон!

Они с трудом втиснулись в салон. Я открыла панель в крыше и низким голосом, подражая говору кокни, прогудела:

— Мнохо вы весите, лошадке тяжело будет, так што вам в полтора раза дороже!

— Договорились. Окли-стрит, пожалуйста, — ответил Шерлок.

Ага. Значит, они ехали к герцогу Луи Орландо дель Кампо.

— Да, сэр, — ответила я всё тем же низким голосом и прикрыла отверстие в крыше, но не до конца, потому что надеялась подслушать их разговор.

К сожалению, из-за шума улицы и стука металлических колёс моего же кеба по мостовой я ничего не слышала, кроме обрывка фразы, когда Шерлок повысил голос:

— ...эксперимент, мой дорогой Майкрофт, всего лишь эксперимент! Я думал, что старый колли поможет найти нашу отчаянную, неуловимую сестру. И мне в любом случае надо было съездить в Фернделл-холл. Вот за этим.

Судя по восклицаниям, которые последовали за его монологом, под «этим» он подразумевал коричневый конверт с угольными узорами. Очевидно, ему не хотелось признавать, что Реджинальд всё-таки меня нашёл, а он, великий детектив, снова упустил, поэтому он отвлёк внимание собеседников конвертом, выудив его из саквояжа.

— Что, по-вашему, означают эти символы?

Ватсон промямлил что-то несвязное, а Майкрофт, повысив голос, увлечённо заговорил:

— Разве не очевидно, дорогой мой друг? У тебя широкие знания во многих областях, но в антропологии, судя по всему, ты не силён, иначе бы знал, что эти границы и круг — ограждающие от зла барьеры. Очевидно, отправителя снедала тревога — отсюда и защитные символы.

— А глаза?

— Сильно похожи на египетский глаз Хоруса или индийский третий глаз...

— Ради бога, — воскликнул Ватсон, — мы в Англии, и сейчас девятнадцатый век!

— При этом дамы до сих пор ходят в платьях с рюшами и оборками, не несущими никакой практической пользы...

— Это для красоты!

— ...потому что в древние времена одежды покрывались волшебными символами, чтобы отпугнуть злых духов! — закончил Майкрофт и обратился уже, вероятно, к Шерлоку: — Кто тебе это отправил?

К сожалению, тот ответил ему тихим голосом, и я не услышала ничего ни про Фернделл-холл, ни про маму, ни про себя, кроме восклицания Майкрофта: «Какая удивительная наглость!» Действительно! Они и не подозревали, как я на самом деле переживаю. Как нервничаю, сидя совсем рядом с ними, буквально над их цилиндрами, пока Каштан неспешно шагает под тяжёлым грузом набитого кеба.

У набережной Виктории экипажи стали встречаться ещё чаще, и шум стоял невообразимый, а когда мы добрались до Стрэнда, мой конь вовсе начал плестить не быстрее черепахи. Я его не торопила и не пыталась продраться через плотную массу повозок, поскольку мои пассажиры не жаловались, но у вокзала Чаринг-Кросс мы вовсе остановились. Казалось, здесь собрался весь городской транспорт. Стук колёс затих, и, несмотря на недовольные крики — прямо передо мной кучера осыпали друг друга ругательствами, — я стала лучше слышать разговор, ведущийся у меня в салоне, и даже чуть дальше отодвинула панель в крыше.