Шрифт:
— Будь проклята эта беззубая старуха с щетинистым подбородком! — причитала Бирюза, горько всхлипывая.
— Она стала звать нашу госпожу, — добавила Персик и сказала, пытаясь изобразить говор кокни: — «Ох, неужто святая Мадонна спустилась на землю? Помохи мне, добрая душа, помохи бедной старой женщине. Лестница, беда вот, крутая, боюсь, как бы не упасть, а там и дух вон, но я же вижу по лицу твому, ну прям как у ангела...»
— Хватит! — хрипло оборвала её Бирюза.
— Всё равно я дальше не помню, — отмахнулась Персиковая Мэри. — Ведь к тому моменту наша милая безрассудная Бланшфлёр уже вела старую попрошайку вниз по ступенькам и мы упустили её из виду.
Фрейлины в этом не признались, однако я подозревала, что они застыли на тротуаре как громом поражённые.
— Как выглядела старуха? — спросила я.
— Как жаба в самом кошмарном соломенном капоре на свете, потрёпанном и покосившемся, — злобно произнесла Бирюза, смахивая слёзы. — Я сказала Мэри: «Ты иди за Бланшфлёр, а я останусь здесь — на случай, если вы разминётесь».
Уверена, по этому поводу они не сразу достигли согласия, однако и об этом мы говорить не стали. Вполне вероятно, что прошло какое-то время, прежде чем одна из фрейлин спустилась в метро.
— Я искала повсюду, среди самых жутких и грязных проходимцев, по всей платформе — её нигде не было! Я даже заглянула в кладовку под металлической лестницей...
— Со своей стороны могу вас заверить, что наверх она не поднималась, — заявила вторая. — Должно быть, ты её проглядела!
— Я везде посмотрела!
— А что старуха? — спросила я, надеясь предотвратить назревающую ссору.
— Пропала, словно её и не было! Исчезла бесследно! Как и наша милая Бланшфлёр!
Глава четвёртая
ОНИ ПРЕБЫВАЛИ В ТАКОМ ОТЧАЯНИИ, что лишь самый жестокосердный человек осмелился бы продолжить расспросы. Я убрала блокнот и поднялась ровно в ту же минуту, когда с первого этажа донёсся гневный голос:
— ...заголовки в каждой газете — «Похищенная красавица из высшего света», «Ошеломляющее исчезновение дочери графа», «Пропала супруга испанского дворянина»...
Я сразу поняла, кто это.
Мой брат Шерлок!
— ...однако с утренней почтой ничего не пришло?!
Ответ я не разобрала, но он явно был утвердительным.
— Боюсь, их отпугнул интерес прессы, — с возмущением добавил Шерлок. — А пока мы не получим письмо с требованием выкупа, руки у нас, считайте, связаны.
Меня удивили его слова — по-моему, ещё много всего можно сделать. Так или иначе, я не могла выйти из будуара, пока он здесь.
— А... мм, вы не могли бы описать наряд её милости на той судьбоносной прогулке, когда вы видели её в последний раз? — спросила я обеих Мэри.
Они с готовностью описали его во всех подробностях:
— О, на ней было новое платье для прогулок от Редферна с наимоднейшими парижскими рукавами!
— Понимаете, такими пышными, — снисходительно уточнила вторая Мэри, как будто я не могла понять, о каких рукавах речь. После эпохи турнюров в моду вошли широкие, объёмные рукава — очевидно, без пышности в наряде было не обойтись.
— Из муара, такой чудесной шёлковой ткани цвета голубиной шеи с бантовыми складками на юбке и широким пояском, вышитым белым бисером в поразительном стиле модерн...
Модерн? Видимо, по моему лицу стало ясно, что я слабо себе это представляю, поскольку Мэри вдруг воскликнула:
— Подождите, у нас есть фотография!
Они бросились перекапывать ящики комода, заполненные роскошным нижним бельём. На ковёр выпал один из бережно выглаженных платочков. Я его подняла, любуясь изящной каймой из венецианского кружева, и увидела монограмму, вышитую золотыми и алыми нитками: ГдК.
— Герцогиня дель Кампо? — уточнила я, передавая носовой платок Персиковой Мэри.
— Верно, — ответила за неё Бирюза. — Где же этот снимок?!
Пока они занимались поисками, я разглядывала великолепный будуар: горшки с папоротниками, книжные шкафы со стеклянными дверцами, набитые книгами, букеты павлиньих перьев в громадных экзотических вазах, письменный стол с очаровательной столешницей из розового дерева...
...на которой лежало неоконченное письмо, выведенное синими чернилами на дорогой бумаге и подписанное монограммой «ГдК».
Оно пробудило у меня неподдельный интерес, однако я постаралась принять безразличный, скучающий вид и неспешно, как бы осматриваясь, подошла к столу. Мне всегда удавалось определить характер человека по почерку» и почерк леди Бланшфлёр удивил меня своей исключительной простотой. Аккуратно выведенные буквы без каких-либо завитушек выглядели бы по-детски, если бы не были такими мелкими.