Когда появилась на свет сестрёнка, отчим поутих. Перестал лишний раз трогать падчерицу. А у Верины появились новые обязанности, она стала нянчить младшую сестру. Ей нравилось купать и кормить малышку, играть с ней, укладывать спать. В глубине души девочка верила, что когда сестричка подрастёт, то станет ей лучшим другом.

Но и этой мечте не суждено было сбыться. Отчим потерял работу, стал больше пить и ещё злее начал обращаться с девочкой. Младшую он не трогал, баловал, а Верине доставалась вся его звериная ярость. Со временем и сестрёнка поняла, что на старшую можно свалить любой проступок. Миране покупались новые платья и игрушки, а Верина носила то, что отдавали соседи.

– Ты же старшая, - всегда говорила мать.
– И должна понимать.

Горечь и обида скапливались на дне детского сердечка, но в злобу никак не перерастали. Это же мама и сестрёнка, на них нельзя злиться.

Мирана становилась с каждым днём всё невыносимее, отчим всё озлобленней, а мать равнодушнее. И не известно, как закончилась эта история, если бы однажды Верина не задержалась на рынке, куда ходила по просьбе старой больной соседки. Старуха обещала оставить свою полуразвалившуюся хибару Хорусу, если его семья будет заботиться о ней. Вот и поручили всю заботу о вредной старушке Верине.

В этот день на ярмарку приехали артисты. Такое редко бывает в их маленьком городишке, и девушка совершенно забыла о времени. Она стояла и с восхищением смотрела уличное представление. Жонглёры ловко подкидывали горящие палки, фокусники доставали из шляпы кроликов, а эквилибристы выписывали над землёй немыслимые пируэты. Все вокруг веселились и аплодировали артистам. Настоящий праздник в серых ничем не примечательных буднях.

Верина вернулась домой в сумерках. На пороге её встречал как всегда пьяный Хорус.

– Где шлялась?
– злобно спросил он.

Девушка молча опустила глаза. Оправдываться и что-то говорить было бесполезно и даже опасно. В таком состоянии отчим заводился с одного простого слова.

– Молчишь?
– взревел он и, несмотря на своё нетрезвое состояние, ловко спустился со ступеней и схватил Верину за волосы. Сейчас будет бить, - промелькнула мысль, и девушка привычно собралась, готовая принять удар.

Мужчина, потянув за волосы, швырнул девушку на землю, а потом пнул упавшее тело ногой.

– Падаль, - выругался он.
– Только жрешь за мой счёт и шляешься где-то. Поди снюхалась с кем-то, потаскуха.

Он ещё раз пнул лежащую на земле девушку.

– Папа, - закричала из дома Мирана.
– Закрой дверь, холодно уже.

– Иду, доченька, - слащаво ответил Хорус и, поднявшись по ступеням, запер за собой дверь.

Верина поднялась с земли, отряхнула платье и направилась к двери. Дернула ручку. Закрыто. Ещё и ещё раз она пыталась открыть. Безуспешно.

На улице быстро темнело. Начало осени. Дни ещё теплые, а ночи холодные. Выходила девушка днём в лёгком платье, а сейчас наступала ночь. Куда идти? Мать ушла на работу, сегодня ночью в хозяйском доме праздник, нужны помощники на кухне, раньше утра не вернётся. Мирана дверь из вредности не откроет. Можно напроситься к соседке, но вредная старуха не пустит даже на порог ещё и обзовет нехорошими словами. Выбора особо не было, и Верина поплелась к соседнему дому, дрожа то ли от холода, то ли от страха

– Кто там?
– раздался скрипучий голос, когда, собрав последние крохи храбрости, девушка, наконец, решилась постучать в облезлую соседскую дверь.

– Это я, Верина, - робко проговорила девушка.
– Можно у вас остаться до утра?

Дверь приоткрылась и на пороге показалось сморщенное лицо старухи. Она подслеповато щурилась, а из-под ночного чепца во все стороны торчали седые космы.

– Чего это?
– скривившись спросила она.

– Меня Хорус домой не пускает, - нехотя призналась Верина, опустив глаза.
– Я на рынке задержалась, когда вам за продуктами ходила, вот он и разозлился.

Старуха выползла из-за двери и возмущённо уставилась на девушку.

– А я тут причём? Ты сама где-то шлялась, а теперь меня винишь?!

– Я никого не виню, - замямлила Верина.
– Мне нужно только переночевать, а рано утром я уйду.

На улице совсем стемнело. Фигура старухи в ночном одеянии напоминала злобного призрака. Она держала в руке старую лампу, которая больше чадила чем освещала пространство. На душе девушки становилось совсем страшно.

Старуха молчала, злобно зыркая на Верину, и что-то прикидывая у себя в уме.

– А Хорус прав, - вдруг проговорила соседка.
– Нет от тебя никакого прока. Зря только хлеб переводишь. Ладно бы ещё миленькой была, так тебя ж и замуж не спихнешь. Даром что шестнадцать стукнуло. Кому такая хилая размазня в доме нужна? Не пусчу тебя, чтоб с Хорусом не ссориться. Иди-ка ты отсель.

Захлопнув дверь перед самым носом Верины, старуха зашаркала по коридору удаляясь в глубь дома.

Испуганным зверьком девушка сжалась на крыльце соседской лачуги. Что делать дальше? Одинокий месяц едва освещал пустынные улицы, вдалеке завывали собаки, городок засыпал.