В один из таких дождливых, слякотных дней, когда я составлял списки необходимых для строительства материалов, вел подсчет золота, которое привозили с ручья — я уже не мог туда ездить каждый день, поручил вывозить металл Кузьме и баннкам — в Доусон прибыл очередной пароход. Это было торговое судно, идущее вверх по Юкону. Я взял за привычку встречать самые крупные суда, контролировать обстановку. «Быстроходная Мэри» привезла товаров для аляскинской компании, кучу новых старателей из Сёркла и вместе с ним…

…С парохода сошли двое. Один — здоровенный мужик, просто гора мяса, едва помещающаяся в проходе по трапу. Выше Олафа, шире в плечах. Одет в прожженную куртку, из-под которой виднелась грязная фланелевая рубаха. Лицо — круглое, потное, с густой черной бородой и копной темных, растрепанных волос. Глаза маленькие, словно щелочки, но цепкие. За ним, сгибаясь под тяжестью, шел худощавый парень, тащивший какие-то металлические ящики. Грузчики с парохода, кряхтя, выгружали с палубы массивные, закопченные горны, наковальню, связки инструментов — клещей, молотов разного размера.

Это была кузня. Целая, со всем оборудованием.

Мужик, выгрузившись, обвел взглядом поселок, остановил взгляд на мне. Видимо, ему указали, кто тут главный. Он направился прямо ко мне, тяжелой, уверенной походкой. Я почувствовал себя карликом рядом с ним.

— Мистер Уайт? — пробасил он. Голос был низким, словно со дна бочки. — Говорят, вы тут новый мэр?

— Итон Уайт. Верно. Чем могу быть полезен?

— Я кузнец. Зовут меня Руди…

Мужик явно с трудом соображал. Слова будто выдавливал из себя.

— Мы с Дэном — кузнец кивнул на худощавого — Из Сёркла. Слыхали, что тут город строится. Работы много.

— Нам кузнец нужен, это точно — кивнул я. — Но место… Все лучшие участки уже заняты под строительство. Готовы, встать вон там, дальше на холме?

Я показал вырубку, откуда мы недавно переместили лесопилку. Кузня прямо в городе? Шум и риск пожара. Оно мне надо? Мы еще даже не доросли до собственной пожарной команды.

Я видел, как глаза Руди сузились. Он оглядел место, наши полторы улицы…

— У меня все с собой. И горны, и наковальня. Дом и кузницу мы сами поставим, умеем по дереву тоже.

Он стоял, словно скала, думал. Его помощник застыл рядом, ожидая распоряжений.

— Какой еще налог будет? — громко шепнул на ухо кузнецу Дэн

Пришлось обсуждать прямо на причале налоги, городские правила. Вроде бы смог убедить новых жителей в больших перспективах Доусона, даже предложил сложить оборудование на одном из своих складов, заглянуть в салун. И вот зря я это сделал!

Мамон гудел, как улей. Запах пота, виски, дыма. Пьяные голоса.

Руди, войдя следом за мной, мгновенно приковал к себе внимание. Его размеры… рядом с ним даже гризли выглядел не столь большим.

— Вот это да! — воскликнул кто-то. — Гора идет!

Пьяный голос из угла.

— Эй, Гора! Давай на руках! Покажи, какой ты сильный!

Я увидел, кто крикнул. Олаф. Он сидел за столом с приятелями, явно уже прилично подвыпивший. Его глаза сверкали. Опять начинается… Хорошо, что хотя бы револьверы теперь сдают на входе. Я глянул на пояс кузнеца и его помощника, успокоился. Новички не были вооружены.

— Руди, не стоит, — попытался остановить его я.

Но кузнец уже все расслышал. Он повернул голову в сторону Олафа, его маленькие глаза внимательно посмотрели на норвежца. Потом он подошел к столу.

— На руках? — пробасил он. — Давай.

Олаф, радостный, тут же перекинул тарелки и стаканы за соседний стол, народ быстро расчистил пространство. Собралась толпа. Олаф был известен как силач в Доусоне, мало кто мог с ним сравниться. Что нам продемонстрирует Руди?

Они сели друг напротив друга. Руки — на столе, локти — прижаты. Руди взялся за руку Олафа. Ладонь кузнеца полностью скрыла ладонь норвежца. Ручища у кузнеца была просто нечеловеческой.

Я выпендрился, выстрелил из Кольта, гонг! Народ заорал.

Они начали. Олаф напрягся, мышцы его перекатывались. Он пытался сдвинуть руку Руди, хоть на миллиметр. Кузнец сидел невозмутимо, словно и не боролся. Его рука даже не дрогнула.

На лицах собравшихся читалось изумление. Потом — разочарование. Олаф, их чемпион, не мог ничего сделать!

И тут Руди медленно, без видимого усилия, начал опускать руку норвежца. Плавно, неумолимо. Олаф кряхтел, краснел, напрягался изо всех сил. Но было бесполезно.