Тем временем в Доусоне продолжался хаос. Новые старатели прибывали каждую минуту. Они ставили палатки вплотную друг к другу, рубили лес без разбора, копали ямы где придется. Никакого плана, никакого порядка. Это было то самое «хаотичное строительство», которого я боялся.

Шалаши и хижины теснились так плотно, что иногда между ними нельзя было даже пройти. Костры разводили прямо везде, где попало. Бревна и ветки тоже валялись повсюду. Это была идеальная картина для… пожара. Одного случайного искры, одной опрокинутой лампы хватило бы, чтобы уничтожить все.

— Эй! Эй вы! — крикнул я, обращаясь к старателям, которые спешно вбивали колья под свою новую хижину. — Вы что делаете?! Тут же гореть все будет!

Старатели, грязные и усталые, подняли головы.

— А тебе-то что?! — огрызнулся один из них, молодой парень с черными от земли руками. — Строю где хочу!

— О других подумай! — я подошел ближе. — Вы видите, как вы строите? Вплотную! Без проходов! Если вспыхнет — никто не успеет спастись! Огонь перекинется мгновенно!

— Да ладно тебе пугать! — махнул рукой другой. — Намоем золота и уедем!

— А если не намоете?! — я повысил голос. — А если зима застанет?! А если пожар?! Вы все сгорите заживо! Все!

Я чувствовал, как поднимается гнев. Это не просто глупость. Это преступление. Преступление против здравого смысла, против безопасности. Я вспомнил свой план города. Широкие улицы, пожарные разрывы.

— Слушайте сюда! — сказал я громко, чтобы слышали все вокруг. — Я староста этого поселка! И я требую порядка! Никакого строительства ближе, чем на пять ярдов от соседней палатки или хижины! Никаких костров без выложенного из камней очага! И никаких свалок мусора и веток вокруг!

Старатели уставились на меня. Кто-то засмеялся.

— Требует он! А кто ты такой?! Сам такой же!

— Я тот, кто привез сюда людей, кто начал строить этот город! — ответил я, стараясь сохранять спокойствие, хотя внутри все кипело. — И кто будет здесь устанавливать правила! Или… — я сделал шаг вперед, — … или вы все сгорите к чертовой матери!

Ситуация снова накалялась. Старатели начали подниматься, их лица становились угрожающими.

И тут я увидел знакомую фигуру. Олаф! Он возвращался с Эльдорадо, его лицо сияло.

— Что тут за шум, староста?! — крикнул он.

Я быстро объяснил ему ситуацию. Гигант послушал, кивнул, его улыбка исчезла. Он подошел к старателям, которые собирались на меня наброситься.

— Эй, чечако! — пробасил он. Голос его был громовым, но на этот раз — без всякого веселья. — Слушайте, что вам мистер Уайт говорит! Он дело говорит! Я видел, как горит Сороковая! Если вспыхнет — вы даже выскочить ночью не успеете! Угорите

Он оглядел их, его глаза были серьезными.

— Староста дело говорит. Порядок нужен.

Слова Олафа, его авторитет, его устрашающий вид подействовали. Старатели замялись. Переглянулись. Нехотя, с ворчанием, старатели начали переставлять свои палатки, отодвигать их друг от друга. Разбирать свалки из веток и досок.

— Ладно, — пробормотал один из них. — Может, ты и прав.

Я облегченно выдохнул. Кризис миновал. Временное перемирие.

— Размечу участки для хижин! — крикнул я. — Будете ставить их по моему плану!

Это было жестко, но необходимо. Установить правила сразу, пока их мало.

Время летело. Лето на Юконе короткое. А тут, казалось, осени и вовсе не предполагается. Сразу после дождливого августа, в сентябре начались заморозки по ночам. Река становилась холоднее, деревья на холмах резко пожелтели, начался листопад. Вместе с первым… снегопадом!

Снег валил крупными хлопьями, ветер завывал, пронизывая до костей. За несколько часов все вокруг стало белым. Наши недостроенные дома, палатки, лесопилка — все покрылось снежной шубой. Которая правда, почти сразу растаяла. Но для меня это стало сигналом. Пора отправлять «Деву» в Портленд.

Сразу после того, как закончили возить грузы на ручей, начали грузить золото. Капитан, глядя, как банноки затаскивают мешки на палубу впал в глубокую задумчивость.

— Итон… — пробормотал он, его обычно невозмутимое лицо было поражено. — Сколько там?

— Много, Калеб. Очень много.

Я не стал называть цифры. По моим подсчетом, мы намыли уже больше двух тонн. Это было настоящее богатство. Богатство, которое могло изменить мир.

Загрузка заняла остаток дня. На всякий случай, чтобы моряки не расслаблялись и не глазели по сторонам, я их занял учениями. По свистку Калеба, они высыпали на палубу, расчехляли Максим, вооружались ружьями. Потом провели противопожарные учения. На этот рейс я ставил слишком многое, чтобы допустить какие-то случайности.