Но тут же смягчилась.

— Неважно.

— Лиза, — плохо пытаясь спрятать тревогу в голосе, позвал я девушку. — А что произошло? Почему мой вестибулярный аппарат так шалит?

— Борис тебе ведь вчера всё объяснил.

Я покачал головой.

— Разве нет? — удивилась Гагарина.

— Твоё тело находилось в очень плохом состоянии. Лишние запасы жира, высокий холестерин, крайний недобор мышечной массы. Ну и рост тоже.

— Чем тебя мои метр семьдесят не устраивают? — нахмурился я.

— Метр шестьдесят восемь, — усмехнувшись, поправила она меня. — И почему мальчики всегда любят преувеличивать?

Но тут же прикусила язык, сменив тон на хоть какое-то подобие участия.

— Рост оригинального Сумрака — метр восемьдесят, — мягко пояснила она. — «Турист» до этого не был с тобой знаком, а потому ничего не заподозрил. Но вот те, кто знаком с Сумраком лично, а тем более другие Часовые, такой момент не упустят.

— И что вы сделали? — уже понимая, что услышу ответ, всё же спросил я.

Борис пожал плечами.

— Полное восстановление организма до состояния Сумрака за один сеанс невозможно. Поэтому я выбрал программу с максимальной щадящим режимом. То есть глубокое восстановление здоровья плюс увеличение роста. С точки зрения медицины это неправильно, и тебе несколько дней будет не очень, без подобных предосторожностей…

— Ну спасибо вам, комсомольцы! — улыбнулся самой широкой улыбкой я.

Мочевой пузырь, как это было обычно по утрам, больше не тревожил. Да и со зрением вдруг всё встало необычайно хорошо! Будто обновил компьютер, и, впервые войдя в любимую игрушку, только и можешь, что наслаждаться графонием! У меня так с «Ведьмаком» из «Школы плотвы» было.

— Буди Бориса, — наконец разобравшись с одеждой, я, осторожно расставив руки, пытался привыкнуть к новому росту. — Он обещал отправить меня домой.

Казалось бы, какие-то двенадцать сантиметров роста, а как меняется восприятие мира!

— Э-э-э… — мгновенно проснулась Лиза.

— Да шучу я! — усмехнулся я, чувствуя как вдруг стали тесны обычно просторные джинсы. — Мне бы приодеться.

И, засунув руки в карманы, слегка подтянул их, от чего подвернутые джинсы теперь едва закрывали колени.

— Теперь надо заказать такси. В Москве же есть такси?

Комсомольцы переглянулись.

— Да, в Москве есть такси, — деликатно улыбнулась Лиза. — Вот только Сумрак не ездит на такси!

— Стоит тебе появиться на площади перед башней Часовых, и тебя затопчут твои же фанаты! — не скрывая приподнятого настроения, добавил Борис.

— Скорее, зафотографируют, — поддержала его Лиза.

А я про себя отметил, насколько сблизились мои комсомольцы.

Лиза была рождена в семье научной интеллигенции. Мама — эктобиолог на кафедре МГУ. Отец — историк с всесоюзным именем, и сейчас копает Бактрийское царство где-то на окраине Узбекской АССР. Дед у Лизы так и вообще почти полный аналог нашего Гагарина!

А вот с Борисом всё диаметрально наоборот. Отец Бориса — Юрий Голубчиков, образцовый колхозник! Он, как и все чувашские предки, жил на земле, работал на земле и иного счастья для себя не видел. В отличие от сына.

С самого детства Борис стремился получать знания. Он даже отказывался от школьных завтраков, чтобы потратить деньги на вычислительные мощности Системы. Что очень не нравилось отцу. Он видел в Борисе свою смену и считал его увлечение соник-технологиями ребяческой забавой, которая уйдёт вместе с юношескими прыщами.

Это и стало причиной семейного конфликта между ним и его родителями. Кажется, парень так стремился стать часовым, чтобы доказать отцу, что был прав. И чтобы он наконец начал им гордиться.

Вот такой вот абсурдный тандем крестьян и интеллигенции. Ей-богу, первое время я думал, что внутри этого коллектива скоро разразится своя гражданская война. Но нет, ребята даже поладили.

Хотя чему тут удивляться? Общие неприятности, как и общие тайны, сглаживают и не такие классовые разрывы.

— Клавдия Леонтьевна, дорогая! — позвал я виртуальную домоправительницу башни Часовых.

— Да, Сумрак? — тут же отозвалась она.

— А наличествует ли у нас какой-то транспорт для передвижения по городу?

— Я могу запросить автомобиль из кремлёвского автопарка. Примерное время подачи машины три с половиной минуты.

Я улыбался, наблюдая как вытянулись лица моих комсомольцев. Даже Лиза, как оказалось, живущая со мной в одной высотке на Котельнической Набережной, не ожидала подобного.