— Попробуй! — рычит на неё в ответ.

— Легко! Я работаю в психоневрологическом диспансере. Хочешь, проверим, смогу я это сделать или нет? — открыто теперь усмехается ему в лицо, а он снова сдаёт свои позиции.

Вижу, как отступает сразу на шаг, глаза бегают, губы сжимаются в единую тонкую полоску. А это значит, что он зол.

Такое состояние отца не сулит ничего хорошего, а конфликта очередного, пусть это будет даже просто соседка, я не выдержу.

— Простите нас, — снова пытаюсь за него извиниться и хочу закрыть входную дверь.

— Я на вас не злюсь, девушка. Вы не виноваты. Это этот… — кивает на отца.

— Запишите мой номер, пожалуйста. Если он будет ещё дебоширить, звоните мне.

Продиктовав номер, захожу в квартиру и сажусь на стул без сил.

Уже нет никаких эмоций и желаний вообще приходить в этот дом.

— Долбанная дура! — возмущается он на соседку.

— А ничего, что ты людям спать ночами не даёшь, а им работать надо. В отличие от тебя… Самому не живётся нормально, и другим не даёшь.

— Намекаешь на то, что я бездельник?!

— Нет, пока ещё нет, но ты теперь без работы. А так, нет, ни на что не намекаю, — не хочу развивать, всё равно не помогают разговоры с ним, — зачем ты просил меня приехать?

— Насчёт аварии решила чего?

— Нет.

— Почему? — искренне удивляется, словно это так просто.

— Не смогла. Да и не хочу я лезть…

— Но я думал, ты была у него, — возмущается.

— Была, но это не принесло результата. Папа, давай сам, а?

— В смысле, сам?! Ты что, бросишь отца в трудную минуту? Ну спасибо, доченька… Растил, поил, на руках качал, а теперь у папки проблемы, вали папка, сам решай! Хорошо, я решу, — опирается на косяк и смотрит на меня с усмешкой. — Но понравится ли тебе моё решение…

Я знаю, о чём он. О продаже квартиры.

— Ну, раз так… Раз тебе наплевать на отца, значит….

— Успокойся, пожалуйста, — уступаю, потому что другого варианта он мне не оставляет.

— Вот и правильно. Ну я-то зачем полезу, раз ты уже ходила к нему… Дочуля…— присаживается передо мной, заглядывает в глаза, голос становится ласковый. Не просто так, знаю. — Да я попал, согласен, виноват. Ну что же делать! И ты должна мне помочь. Должна ведь, правда? Долг перед родителями и всё такое, как, не забыла?

От него откровенно разит алкоголем и меня начинает тошнить. Стараюсь не дышать, потому что иначе моя единственный бутерброд, который я съела в шесть часов утра пожелает вылезти наружу.

Он кладёт свои ладони на мои колени, не позволяя встать.

— Но как я могу тебе помочь? У меня самой денег практически нет, и никаких накоплений. Ты же знаешь, совмещать работу и учёбу довольно сложно. Преподаватели сразу предупредили, что будут отчислять тех, кто пропускает лекции. Лекции, папа, — показываю значимость этого слова, — а что уж говорить про семинары!

— Я верю, что ты сможешь договориться с ним, — настаивает, — ну, или найти денег.

Договориться… Договориться… Договориться… Я всегда со всеми должна договориться…

— Да, но даже если так, эти подработки не приносят каких-то особых доходов. Я же предупреждала, что твои действия могут привести к таким результатам, но ты меня не слушал!

— Тогда вариант только один! Продаём квартиру, в которой ты живёшь, — и всё-таки снова говорит это вслух.

— А я куда жить пойду?

— Ну не знаю… Сюда на время переедешь.

— Я не смогу жить здесь, при условии, какие попойки ты здесь стал устраивать последнее время. Отец, остановись, пока не поздно, — в очередной раз вызываю его к разуму.

— Не хочешь сюда, значит, думай, что нам делать с этим мужиком. Ты же девушка! Включай мозги! — играет бровями, проходит по мне оценивающим взглядом, словно я не его дочь. — Симпатичная, к тому же. Наташенька, ну, включи своё обаяние, ну что тебе стоит? Сколько баб этим пользуются, и у них всё работает! Может, и у тебя сработает? Молодость и красота — великая сила. Я же видел, каким взглядом он на тебя смотрел! — подмигивает мне.

— Ты о чём?

— Ты правда хочешь, чтобы я тебе сказал открыто, что нужно делать?

— Не надо! — сразу отвечаю.

— Ну тогда решай вопрос!

ВЛАД

Я стараюсь забыть про эту аварию, вытесняя её из головы, потому что дел в последнее время гораздо больше, чем я могу переварить.

Их столько, что голова идёт кругом, а в календаре не остаётся свободного места.

И чем больше накапливается нерешённых вопросов, тем сильнее нарастает моё раздражение.