Ирина со всей дури наступила на ногу Альбины. Та снова моргнула. И вдруг с ужасом поняла, что все глаза направлены на нее.
— Эй, как тебя? — голос Артура был ледяным, с едва заметной насмешкой. — У меня что, пятно на рубашке?
— Что… — выдавила Альбина, чувствуя, как внутри всё холодеет.
— Ты на меня так пялишься, вот и спросил, в чём дело. Я в кофе вымазался? Или у меня что-то в волосах? — его тон был таким резким, что у неё всё сжалось в груди.
— Нет… — почти прошептала она, её голос дрожал.
— Тогда что?
Альбина, не успев подумать, на полном автомате выпалила:
— Представила вас в спальне…
***
Первая любовь — нежная и почти нереальная. И первая боль предательства. И первое столкновение с миром, когда ты — в меньшинстве, а те, кто должны прикрыть твой тыл, вонзают в спину нож за ножом. Когда рушится почва под ногами, а правда ранит сильнее лжи. Когда теряешь не только других — теряешь себя. Что остается делать?
Сгорать. И возрождаться из пепла.
В тексте есть: предательство, первая любовь, разница в возрасте
Ограничение: 18+
1
Les femmes c’est la tendresse des louves
Le jour ou elles se decouvrent
Mais quand elles feront la guerre
C’est la violence des panthers*
Офис строительной компании «МиитаСтрой» располагался, вопреки ожиданиям и устоявшимся традициям, не в самом центре города — среди стеклянных высоток, пафосных офисных зданий и бесконечных потоков машин — а в стороне, в уютном, почти скрытом от глаз переулке. Это место напоминало забытый временем уголок тишины, где городской шум растворялся в шелесте листвы, а вместо автомобильного гудка доносился лишь редкий, будто приглушённый гул проходящего трамвая.
Само здание — трёхэтажное, элегантное, выкрашенное в бело-голубые тона — сразу притягивало взгляд своей необычной архитектурой: сдержанная строгость классических форм гармонировала с лёгкими современными деталями. Фасад, украшенный тонкими лепными карнизами, казался строгим, но не холодным. Огромные зеркальные окна отражали небо, кроны деревьев и очертания соседних зданий, будто стирая границу между внешним миром и внутренним пространством. В утренние часы фасад купался в мягком солнечном свете, приобретая почти сказочный облик, а по вечерам в окнах разгорались уютные огни, превращая офис в тёплый маяк среди прохладной городской суеты.
Каждое утро, приближаясь к зданию, Альбина невольно замирала — настолько её завораживала открывающаяся перед ней картина: уникальное слияние урбанистического стиля с живой природной гармонией. Она останавливалась на несколько мгновений, позволяя себе забыть о времени и просто любоваться этим утренним спектаклем. Лучи весеннего рассвета окрашивали фасад в нежные розовые и золотистые оттенки, мягко играя на белоснежных стенах и отражаясь в стеклянных окнах, как в гладкой поверхности озера.
Налюбовавшись, она быстро проскальзывала внутрь, стуча тонкими каблучками по мраморной поверхности огромного холла, брала себе кофе в машине внизу и поднималась на второй этаж, в свой отдел общественных связей, включающий в себя PR и GR проекты и пресс-службу. В компании она работала совсем недавно — всего месяц, и пока числилась стажёром. Но с первого дня мечтала остаться, зацепиться, доказать, что может быть полезной. Правда, приходила на работу одной из первых вовсе не из желания показаться рвущейся в бой карьеристкой. Ей действительно нравились эти утренние часы, когда офис ещё дышит тишиной, а город за окнами только просыпается. В такие моменты рабочее пространство наполнялось особенной атмосферой — почти интимной, как вдохновляющая пауза перед началом симфонии.
Она устраивалась за своим столом у окна, ставила чашку кофе рядом с ноутбуком, открывала блокнот и погружалась в работу. В это время тексты для соцсетей будто писались сами собой — лёгкие, живые, в тон заданной эстетике бренда. Видео плавно ложились на музыку, образы рождались один за другим, и она порой едва успевала записывать всё в блокнот: идеи конкурсов, креативных рубрик, визуальных решений. К концу недели её папка с предложениями разрасталась — и с каждой новой подачей она всё сильнее ощущала: да, она на своём месте.
В такие моменты она забывала о всех своих сложностях и трудностях, о своей неяркой внешности, о своей неуверенности и почти паталогической застенчивости. Как забывала и о том, что среди других ярких девушек офиса выглядит настоящей мышкой – в недорогом костюме, в простых туфельках-лодочках, с медно-рыжими волосами, уложенными не в стильную прическу, а заплетенными в простую косу или же убранными в хвост. Забывала, как смеялись над ней в университете, говоря о том, что она может презентовать все, что угодно, кроме самой себя.
Телефонный звонок вырвал её из потока мыслей. Экран засветился знакомым номером, и Альбина, чуть прикрыв глаза, ответила:
— Да, мам, — её голос был спокойным, но с лёгкой усталостью.
— Аля, — ворчливый тон матери ворвался в утреннюю гармонию, — ты не забыла, что в выходные надо помочь с картошкой?
Альбина подавила вздох. Она любила мать, но эти разговоры всегда выбивали её из колеи.
— Мам, я не уверена, что смогу. Возможно, задержусь на работе…
— Аля, — голос матери стал резче, почти командным. — Ты пока миллионы не зарабатываешь! А кушать хочется всегда. Плюс оплата учёбы Эли на носу, ты же помнишь?
Альбина глубоко вдохнула и мысленно досчитала до десяти. Она прикинула, сколько денег осталось на счету, и почувствовала, как внутри сжимается тугой комок. Младшая сестра, Эльвира, училась в педагогическом университете, но её отношение к учёбе оставляло желать лучшего. В свои девятнадцать Эля была яркой, как экзотическая птица, с искромётным юмором и энергией, которая зажигала всех вокруг. Но эта же энергия уводила её от учебников к вечеринкам, встречам с друзьями и прочим радостям студенческой жизни. Альбина, будучи на четыре года старше, с детства взяла на себя роль наставницы: учила сестру читать, помогала с уроками, старалась привить ей любовь к знаниям. Она мечтала, чтобы Эля вырвалась из однообразия их родного села, где жизнь текла медленно и предсказуемо, как река в засуху.