Но Эльвира, хоть и поступила в университет, не горела желанием учиться. Её яркая внешность и лёгкий нрав открывали перед ней другие двери, и она с радостью в них входила. Альбина, глядя на сестру, каждый раз чувствовала щемящую смесь гордости и тревоги. Эля не была создана для серых будней, но без образования её огонь мог быстро угаснуть.

— Мам, я добавлю на оплату Эли, — тихо сказала Альбина. — И постараюсь приехать в воскресенье. Но я правда не могу упустить шанс закрепиться здесь.

Мать помолчала, и в трубке повисла тяжёлая тишина.

— Аля, — наконец ответила она, смягчив тон. — Я бы не просила, но одной мне тяжело. Эля, скорее всего, не приедет — у неё сессия, а ты знаешь, как она к этому относится…

Альбина стиснула губы, подавляя очередной вздох. Она слишком хорошо знала. Эльвира училась рывками — дважды в год, перед сессиями, а всё остальное время её жизнь была похожа на яркий калейдоскоп, в котором не находилось места для скучных лекций или практики. Альбина понимала сестру: в их селе, где каждый день был похож на предыдущий, Эля задыхалась. Но понимание не снимало груза ответственности, который Альбина несла за них обеих.

— Я постараюсь, мам, — повторила она, глядя в окно, где утреннее солнце уже поднималось выше, заливая переулок золотистым светом. — Я всё сделаю.

– Хорошо, - довольно выдохнула мать, сбрасывая вызов. Она редко спрашивала как дела у старшей дочери, полагая, что Альбина справится со всеми трудностями. С одной стороны, Алю это задевало, с другой – она давно стала принимать такое отношение как данность. С раннего детства.

Офис уже оживал, наполняясь работой, смехом, гулом голосов и сплетнями. По кабинету поплыл одуряющий аромат кофе и свежих булочек, принесенных Ириной Александровной – самой старшей из коллег в отделе, занимающейся GR проектами.

– Выдохни, - Ирина поставила перед девушкой блюдце с печеньем и чашку с кофе. – До аппаратного час, но вижу у тебя все готово.

– Угу, - кивнула Альбина, откидываясь на спинку удобного кресла и отпивая кофе. – Спасибо, Ирина Александровна. Что-то случилось? Все какие-то немного нервные….

– Ой, - она махнула рукой. – Ты сама, главное, в это не лезь. И языком не болтай. Вся компания на ушах: развелся таки наш Миита-старший. Все, свободен, как ветер в поле.

Альбина удивлённо приподняла брови, замерев с чашкой в руках. Ярослав Миита — генеральный директор, основатель и мажоритарный акционер «МиитаСтрой» — был для неё фигурой почти легендарной. Она никогда не встречала его лично, только видела на корпоративных фото, где он выглядел как человек, чья воля способна двигать горы. Каштановые волосы с лёгкой проседью на висках, цепкий взгляд тёмных глаз с насмешливым прищуром, от которого к вискам разбегалась тонкая сеточка морщин, и жёсткая линия рта, не терпящая возражений. На фотографиях он всегда был безупречен: дорогой костюм, сшитый на заказ, интеллигентные очки и аура властной уверенности, от которой даже через экран пробирал лёгкий холодок.

В офисе о нём говорили с почтением, граничащим со страхом. Поговаривали, что Ярослав Антонович управляет компанией с холодной точностью хирурга, а его острый язык способен уничтожить любую некомпетентность за секунды. Ходили слухи, что этот человек, чьи костюмы стоили целое состояние, не стесняется жёстких методов: от молниеносных увольнений до сделок, в которых он переигрывал конкурентов с почти хищной грацией. «Миита не прощает слабости», — однажды сказала Ирина, и эта фраза отпечаталась в памяти Альбины, как неофициальный девиз компании.

— Развёлся? — тихо переспросила Альбина, пытаясь уложить новость в голове.- Это что, новость дня?

– Для нашего курятника, - хмыкнула Ирина, - конечно. Обрати ка внимание, как у доброй половины в офисе сегодня глазенки сверкать будут. И папаша свободен, и сынок. Ой, дурищи….

– Может это первой новостью пустить? – фыркнула Альбина, поглядывая на коллег. – Сто пудово эффект ядерной бомбы будет….

– И последней для тебя, - ответила Ирина, смеясь в чашку с кофе. – Дуры-девки, все-таки…. Пример с них не бери, ради бога.

– Угу… куда мне, - пробурчала Альбина, тщетно надеясь разобраться для начала со своими проблемами. – А что такое?

— Знаешь, — начала она, понизив голос, чтобы их разговор не долетел до других, — не приведи бог у такого, как Миита, в поле зрения оказаться. С виду всё красиво: богат, умён, успешен, костюмы как с обложки журнала. Но цена… — она покачала головой. — Они вон Ларису, его бывшую жену, обсуждают, мол, курица, не удержала такого мужика. А я скажу, что она легко отделалась. Отступные, говорят, получила такие, что на три жизни хватит. И, согласись, сорок два года — шикарный возраст, чтобы начать всё с чистого листа. А главное — подальше от такого, как Ярослав.

Альбина слушала, невольно наклонившись ближе. Ирина редко говорила так откровенно, и её слова звучали как предостережение, выстраданное опытом.

— Такие, как Ярослав, — продолжала Ирина, понизив голос до шёпота, — если что не по ним, мокрого места не оставят. В порошок сотрут и имени твоего не вспомнят. Холодный он, как сталь. Артур, сын его, ещё ладно — помягче. А Ярослав… — она покачала головой, словно отгоняя неприятные мысли.

Альбина рассеяно кивнула, собирая готовые материалы для совещания.