— А ты возьми и спроси у них, — ответил мне кто-то.

Оборот на триста шестьдесят градусов вокруг своей оси ничего не дал. Способных говорить в обозримой реальности не было. Хотя те три взгляда я на себе ощущал, но не могли же они стать невидимыми. Во-первых, таким баловалась только Болотная. А во-вторых, это было в их мире.

— Ну, здравствуй, белочка, — поприветствовал я единственное казавшимся правильным объяснение.

— Как знала, — радостно отозвались в ответ. — И тебе не хворать.

С этими словами на плечо мне приземлилась реальная белочка, спрыгнувшая с ближайшего дерева. Да-да, самая обычная белочка. Хвост пушистый. Ушки с кисточками. Шёрстка мокрая. Морда наглая.

— А ты мне: «Выбери другой, выбери другой», — ехидно заявила белочка куда-то под дерево и показала язык.

— Ладно, признаю, проиграла. — Из-под придревесных кустов важно вылезла жаба. Именно вылезла, а не выпрыгнула. Точнее, вальяжно вышла.

— Ну здравствуй, Серёжа, — поздоровались со мной из-за спины. Обернувшись, я увидел писца.

— А ведь вы не они, — констатировал я, пристально осмотрев всех троих.

— Давай дома поговорим, — вкрадчиво предложил песец. — Погода хоть и мерзкая и других идиотов высовывать нос на улицу нет, но вдруг.

— Кстати, жаба, как погодка? Самое то, да?

— Тебе же сказали — мерзкая, — ответила жаба. — Пойдём, не тяни, я уже околела вся.

— Без пол-литры не пойду, — твёрдо отрезал я. — Хотите, ждите, пока добуду.

— О, а что я говорила! — радостно потёрла лапками белочка. — Надо было с вами всеми поспорить.

— Там в кустах тебе привет передали. — Жаба чётко указала лапкой направление. — Бери его, меня и пошли.

Если бы в доме был консьерж, то койко-место в ближайшей дурке ему было бы точно обеспечено. Картина маслом. Дверь подъезда открывается. Входит алкаш. Под мышкой бочонок. На плече белка. У ног писец. За горло душит жаба. Она, зараза, в кармане ехать отказалась и уселась на другое плечо, а лапками держалась за шею, чтобы не получить сотрясение мозга при падении. Сама так сказала.

На счастье консьержа я не поселился в элитном жилье. Как знал, что нужно поберечь его психику.

***

В бочонке было непревзойдённое гургутское вино. Жаль, не успел Великому подарить знания о процессе перегонки. Сейчас бы хлебал гургутский самогон. Хотя, судя по объёму тары, количество с лихвой покроет отсутствие должного градуса в данном напитке. Хватит и на сегодня, да ещё и на завтра останется.

При виде бочонка, Ит закатил истерику, надеюсь, слышную только мне, а потом объявил обет надутого молчания. Прямо не лесной дух, а сварливая жена. Хотя откуда в моей квартире леса? Вот, наверное, и соответствует.

— А теперь можно и познакомиться, — практически счастливо выдохнул я, когда алкоголь сделал своё дело, уничтожив головную боль и приподняв мне настроение. — Насколько я понимаю, вы — это не они? Или я ни хрена не понимаю? Давайте с белки начнём, — предложил я. — Имя у тебя есть?

— Зара, — коротко представилась белка.

— Подожди, подожди, подожди, — быстро перебил я её, — дай угадаю. Мара, Зара… сестёр не было… мать?

Белка Зара посмотрела на меня как на идиота, но всё же утвердительно кивнула.

— Обалдеть, с фантазией у вас конечно… А внучку как будут звать? Нара, Вара, а может, Шма… — последние буквы предположительного имени Мариной дочери застряли у меня в горле, хотя, судя по реакции, поняла только песица.

— Может, с другими тоже познакомишься? — спросила она, сверкнув острыми зубами, явно показывая, что пустит их в дело.

— А, давай угадаю, — быстро предложил я, чтобы меня не цапнули. — Ты мать Хлои. И, судя по аналогии, звать тебя должны Флоя.

— Не угадал. И чтобы ты дальше не нагородил не пойми чего, зовут меня Лоя. И я действительно мать Хлои.

— Серьёзно? Лоя? — не смог сдержать я удивления. — Мать твоя была Оя, а бабка просто Я? Твою мать! — не смог сдержать я возмущения, поскольку эта писица всё-таки тяпнула меня за ногу.

— Ну а чтобы тебе ещё чего не откусили, — продолжила общий разговор жаба, — меня по-прежнему зовут Болотная ведьма.

— Уже догадался, — проворчал я, потирая укус. — Болотная ведьма первая, Болотная ведьма вторая и так до бесконечности.

— Для тебя пусть будет так, — разрешила жаба.

— А сами-то как не путаетесь?