— Дай глоточек, — прошептал я просьбу с самыми жалостливыми интонациями.

— Нет, — твёрдо отрезала Зара и, демонстративно отвернувшись, начала устраивать разнос одному из варов.

— Ладно, ладно, — тормознул я её, понимая, что бедный вар страдает из-за меня. — Может, хотя бы чего холодненького?

Спустя какое-то время на часть меня вылили ведро холоднючей воды, которая, конечно, подмочила мою репутацию, но и принесла значительное облегчение.

И это был только второй день пути. Точнее, это закончился второй день ада. Причём ада для всех. А как хорошо всё начиналось.

Наш маленький экспедиционный отряд должен был выдвинуться в сторону гургутов и спустя всего лишь три дня достигнуть их логова в самом центре смертельных топей…

Вот так бы начиналось это повествование, если бы не грёбанные вихры. Точнее, их привычка передвигаться по-кенгурячьи. И дубовая кожа — от кончиков ушей до налапных когтей. Да ещё вместе со мной отправилась только Зара. И вот тебе здрасьте — она единственная из троицы, кто не владел даром врачевательства при помощи магии. Нет, там травками, настоичками и прочей хренотенью — это вам как пожалуйста. А вот искорками в глазах — тут вопрос не по нашему департаменту. Да и настоички оказались с ограниченным сроком действия: в плане три глотка в день — предельная доза. За последующие мутации производитель ответственности не несёт. И в итоге все то, чем я соприкасался с кенгурирующим вихром, было отбито с энтузиазмом профессионального боксёра и стёрто с прилежностью исполнительного шлифовщика.

— Да так мы и за пять дней не доедем, — пробормотала Зара, перебирая ворох листьев, которые притащили ей вары.

— А давай рискнём с настойкой, все быстренько заживёт, и завтра доскачем, — попытался я получить желанный глоток избавления от мучений. — Вдруг на меня не действует, я же не ваш.

— Снимай штаны, — проигнорировала мои попытки Зара.

— В смысле? — не понял я. — Мне штаны глотать не мешают.

— Сейчас вот этими листьями тебя оберну, они к утру тебе гургутскую кожу нарастят.

— Нет, — решительно отказался я, пытаясь отползти от Зары. Одна только мысль, что на месте натёртого у меня вырастит что-то гургутское, приводила меня в ужас.

— Да не бойся, — усмехнулась наступающая на меня Зара. — Тебе понравится. Завтра ни вихр тебя, а ты его сотрёшь.

— Нет, — ещё твёрже отмахнулся я. — Я почётный председатель общества защиты ездовых животных.

— Да ладно? — деланно удивилась Зара.

— Да, чтоб мне век на вихре голым задом скакать, — «честно» заверил я.

— Ну, тогда бояться нечего, — заверила меня королева варов. — Тогда я пошутила.

— Честно? — всё ещё отступая от королевы, не поверил я.

— Честно, честно, — заверила меня Зара. — Честнее не бывает, — продолжила она, подходя почти вплотную. — Вихра — его хрен сотрёшь. Даже гургутом. Поэтому зверёк не пострадает, и твоё общество может спать спокойно.

— Замечательно, — как можно искренне улыбнулся я Заре. И, дождавшись ответной улыбки, рванул в сторону, забив на боль.

— Стоять! — цепкая лапка Зары не дала мне завершить начатое. — Скидавай штаны!

— Но не при всех же, — попытался зацепиться я за последнюю соломинку.

— Поверь, лысый, гельский зад здесь никого не удивит. Тем более, — Зара окинула взглядом окрестности, — тут одни мужики.

— Кроме тебя.

— Кроме меня, — подтвердила Зара. — Постой, а ты никак стесняешься?

«Спасительная соломинка» явно коснулась моей руки, и я даже пропустил один вдох, чтобы её не спугнуть. На втором пропущенном вдохе я изобразил крайнюю степень смущения и склонил голову, слегка покивав ею.

— Пф-ф-ф! — фыркнула удивлённая Зара. — Неожиданно. Кто бы мог подумать! Ладно, давай сам. Вот этим всё натрёшь. Вот этими обернёшь. В штаны обратно аккуратно влезешь. И смотри, чтобы не сбилось. Завтра же сам страдать будешь, если что не так.

— Хорошо бы помыться перед «натрёшь» и «обернёшь».

— Вон там, за деревьями, есть родничок с небольшой лужей. Но вода ледяная. Проводить?

— Спасибо. Сам найду и не отморожу, — заверил я Зару, забрав у неё ворох гербария, утиным шагом поплёлся к роднику.

— И давай недолго! — крикнула вслед Зара. — Ужин скоро.

***

Вот всё-таки богат этот мир на красоты. Простой, казалось бы, родничок, а всегда произведение искусства. И впадает в такую прелесть, которую лужей назвать — верх кощунства. Я понимаю, что местному населению все эти прелести приелись до обыденности, но назвать это чудо лужей?!

Хотя о чём я рассуждаю? Мне вот сейчас не помешает эстетическое восприятие, погрузить свой многострадальный зад в это произведение искусства. А впрочем, почему бы не погрузиться всему, не ограничиваясь, так сказать.