Шрифт:
за старый дом, и здесь
уже горят огни.
Серебряная взвесь,
божественные дни.
* * *
И над нами трепетал
Черный ворон небольшой...
Александр Зарубин
Зайдем-ка, выпьем пива
Иль белого вина.
Луна, гляди, как слива,
Сладка и холодна.
А после, в меру пьяны,
Побродим при луне,
Не так видны изъяны
В вечерней тишине.
Пойдем с тобой нескоро,
Забудемся луной.
Ведь маленький твой ворон
Кружит и надо мной.
* * *
Ты не остаешься и не
Уходишь, любимая, лишь
Стекают и тают в огне
Черты и причуды, молчишь,
Ни слова единого, ни
Движения, а за окном
Ночные тропинки, они
Опутали, спутали дом.
* * *
Пойдем на вокзал — там часы и асфальт,
Гудок паровоза — надтреснутый альт,
Ведь мы друг о друге не знаем, когда
Уехать, вернуться, уйти — и куда.
* * *
Но памятники смертны, словно те,
Кому они поставлены, и лишь
Тяжелые —
Бессмертны —
Пьедесталы.
Каспар
Белая женщина в белом саду.
Ноги ступают по белому льду.
В призрачном зале качается бал.
Как я измучился, как я устал...
Старая хижина где-то в горах.
Там одиночество прячет свой страх.
Там, вдалеке от живого огня,
Хрупкая тень караулит меня.
Имя — не имя, скорее, пароль.
Кто и когда сочинил эту роль?
Маска актерская снова снята.
Вместо лица — пустота...
Белые губы, пустые уста.
Нет у суфлера другого листа.
Пьеса закончена, близок финал.
Точку поставит кинжал.
Белым туманом укрыта река.
Белой рекою текут облака.
Тают и гаснут огни на бегу.
Белые руки на белом снегу...
Гомер
Илиада
Если бы дали мне боги железную глотку,
Если бы дали мне боги железные пальцы,
Если бы дали мне боги железную память —
Что ж, и тогда бы я вряд ли сумел перечислить
Всех знаменитых героев, ушедших под Трою.
Разве что их корабли или земли родные,
Может быть, я назову... Предположим — Итака,
Спарта, Афины, Пирей, и Пилос, и Микены...
Ах, да не все ли равно? Ни один не вернулся.
Жених
Невероятный снег
Ложится на ресницы.
Рассвет берет разбег
От призрачной границы.