Нет гостей почетней, кроме

Лиц, что прячутся в альбоме

Для семейных фотографий.

В том пустом бескрайнем море,

В тишине пустейших бдений,

В полуночном тяжком вздоре

Лишь они утешат в горе,

Если сон — без сновидений.

Серая заря прольется,

Тихо скрипнет половица.

И дыхание прервется.

Занавеска встрепенется,

Будто раненая птица.

* * *

Вот картина Эс Дали:

Мягкость странного портрета —

Словно лужица рассвета

На лице Земли.

Стрeлки плавятся вдали,

Час остался без ответа —

Только лужица рассвета

На лице Земли.

Видно, карты так легли.

Чище неба, жарче лета

Эта лужица рассвета

На лице Земли.

Чье-то сердце на мели,

А душа тобой согрета:

Ты — как лужица рассвета

На лице Земли...

* * *

Всё тени, тени... Маскарад,

Смещение богов.

Многозначительный парад

Бесплоднейших умов.

Вы чертите свои слова,

Сплетая с явью сон.

От них кружится голова

И спорить не резон.

Верти, Фортуна, колесо,

Криви усмешкой рот!

Луи Пятнадцатый, Руссо,

Дидро, Вольтер — и вот:

Вы снова смотрите в глаза,

Ваш взгляд неустраним.

Да-да, следите строже за

Созданием своим.

Журчанье древних серенад,

Круженье темных вод.

Смеются чьи-то лица над,

Стучат копыта под.

Но все они — иных времен.

Во сне ли, наяву

Я этих чертовых имен

Никак не назову.

Песня о сновидениях

Борису Гребенщикову

Король сновидений выходит на сцену

В железных ботфортах и глиняной шапке.

Взбивает стихов серебристую пену

И белого кролика держит в охапке.

Он дарит зачем-то зеленую зиму,

Багровую осень, лиловое лето,

Стеклянные звезды и солнце, но это

Подобно пока театральному гриму.

А город — а город по-прежнему спит.

Зачем ему утро? Он негой укрыт.

А в утре — преддверье туманной беды

И темные поиски мертвой воды...

Какой-то бродяга в обличье паскудном

Стучится зачем-то в закрытые двери.

В смешном одеянии, ветхом и скудном.

За ним — непонятные птицы и звери.

На улице — ливень, грохочет карета,

Кончается вечер, пустеет столица.

В холодной прихожей — то ль тень, то ль девица.

И вновь сновиденьем дымит сигарета.

А город — а город по-прежнему спит.

Зачем ему утро? Он негой укрыт.

А в утре — преддверье туманной беды