Затем я поступила в универ, и не стало времени даже думать об отношениях с кем-то. А все почему? Потому что мама не отпустила меня в общежитие, желая и дальше вести контроль над каждым моим шагом.

А потом я заметила Тимура, и мой мир перевернулся. Казалось, что если не он, то больше никто. Но и перейти к активным действиям я не могла — страшно ведь проявлять интерес первой. И, оказалось, что не зря бездействовала. Ведь, судя по тому, как он сейчас издевается надо мной, я его абсолютно не интересую как девушка.

Ну и возвращаемся к тому, что если бы я жила в общежитии и стала встречаться с кем-то, то сейчас не страдала бы от козней Власова — рядом был бы тот, кто обязательно защитил меня. Но что гадать? Зачем думать о том, что могло бы быть, если бы… Все равно уже ничего не изменить.

Без сил возвращаюсь домой. Хочется только спать и больше ничего. Хорошо хоть на завтра делать ничего не нужно, и я смогу пораньше лечь спать.

— Приехала? — мама выходит из кухни мне навстречу, обтирая руки кухонным полотенцем.

— Приехала, — сдавленно улыбаюсь и устало плюхаюсь в кресло прямо в верхней одежде.

— Натя! — верещит брат и несется ко мне со вскинутыми кверху руками, но вместо объятий начинает катать по мне свою трехколесную машинку, а потом и вовсе убегает обратно в комнату смотреть мультики.

А почему у него машинка трехколесная? Да потому что одно колесо брат зверски отгрыз на прошлой неделе!

— Ну что, на вторую пару хоть успела? — интересуется мама.

— Да, вовремя приехала, даже десять минут было в запасе, — отвечаю ей.

— Но чтоб такого больше не повторялось, поняла? Нечего занятия прогуливать! — поучает она меня, будто я специально проспала. — А ты чего в вещах-то сидишь до сих пор? Снег вон с сапог не отбила, все на ковер течет!

— Да раздеваюсь я, раздеваюсь, — вздыхаю я и с трудом встаю на гудящие от усталости ноги.

Расстегиваю куртку, и вдруг мама как заголосит:

— А это что такое?!

Непонимающе смотрю на нее, не понимая, что вызвало у нее такие эмоции.

— Ты о чем, мам?

— Что за кофта на тебе?!

— А-а, это, — протягиваю я, опустив взгляд на новый свитер, о котором успела позабыть. — В магазин сегодня с одногруппницей забегали ненадолго. Вот, купила по распродаже.

— Ну-ка, снимай куртку, — подозрительно прищурившись, требует мама.

— Сейчас, дай разуться-то, — бормочу себе под нос, снимая обувь, а затем уже и верхнюю одежду.

— Ну уродство же! — заключает мама, когда видит свитер целиком. — Мешок бесформенный, да еще и непойми какого цвета! Как будто эту кофту уже триста раз постирали!

— Мам, это сейчас самый модный цвет и фасон, — убеждаю ее.

— А должно быть не модно, а красиво! — фыркает мама.

— Ну так красиво же. Разве нет?

— Нет! Говорю же: у-род-ство! Как бомжиха с вокзала! А я говорила, что вкуса у тебя нет совершенно! И в очередной раз убедилась в этом. Вот я тебе же нормальную водолазку купила…

— Ой, ладно, давай не будем больше, — отмахиваюсь я. — Мне же носить, а не тебе. А мне нравится.

— Ну и сколько ты денег за ЭТО отвалила? — уперев руку в бок, спрашивает мама.

— Пятьсот рублей, — отвечаю ей, на всякий случай назвав цену чуть меньше реальной.

— На жратву дрянную у тебя деньги есть, на убогие вещи — тоже. Я тебе, наверное, вообще перестану деньги давать! Чтобы научилась экономить и не тратить их на всякий хлам!

— Да без проблем, — фыркаю я и тут же получаю мокрой кухонной тряпкой по руке.

— Да ты вообще всякий страх потеряла, бессовестная! Огрызаешься, а вместо того, чтобы мне помочь по дому, по магазинам шляешься! На это у тебя, конечно, время есть!

— Да оставь ты меня уже в покое! — кричу ей в ответ, не сдержавшись. — Сколько можно-то издеваться надо мной?! Каждый день шпыняешь по любому поводу! Что бы я ни сделала — всегда плохая для тебя!

— Это я издеваюсь над тобой?! — кричит так, что слышит ее, наверное, весь дом.

— Ир, ну в самом деле, оставь уже Настю в покое, — высовывается из комнаты отчим и встает на мою защиту, что удивительно, ведь ему обычно ни до кого нет дела.

— А ты закрой свой рот и не влезай, когда я дочь пытаюсь воспитывать! — рычит мама на Олега.