— Ага! В квартире, которую я снимаю с еще одной девочкой, пару месяцев назад комната освободилась, и мы все никак не найдем себе третью соседку. Если подселишься к нам, то будет выходить по семь тысяч с каждой.

— Ты серьезно?! — радуюсь я такому удачному совпадению, хотя и понимаю, что семь тысяч отдавать в месяц за жилье не так-то и мало для меня, и за общежитие платить нужно куда меньше.

— Да серьезно я, Насть, — произносит Алёна. — Я бы не стала шутить, когда ты в такой ситуации.

— Алён, у меня прямо камень с плеч упал, — выдыхаю я. — Слушай, может, завтра с утра прогуляем первую пару? Все равно там лекция по матану будет. Попросим кого-нибудь нас отметить, а я к тебе утром зайду и вещи оставлю. Не хочу просто как дура по универу таскаться с сумкой.

— Вообще без проблем! — решительно отвечает она.

— А ты, кстати, далеко от универа живешь?

— Прямо рядом с общежитием, буквально через два дома.

— Супер! Тогда скинь мне адрес в сообщении, ладно?

— Конечно, сейчас напишу.

— Ну, до завтра, Алён. И спасибо тебе, что согласилась помочь.

— Да брось ты, ерунда! Все, жду тебя завтра. Спокойной ночи! — говорит Алёна на прощание и кладет трубку.

Губы растягиваются в несдерживаемой улыбке оттого, что все так удачно складывается. Даже не верится, что судьба мне хоть в чем-то улыбнулась.

Убираю сумки поглубже в шкаф, но вдруг понимаю, что мама слишком уж часто лазит в него, потому что здесь хранятся не только мои, но и вещи брата. И, осознав это, принимаю решение увезти все за раз. Тяжело, конечно, будет, зато мой побег не провалится.

Иду в ванную, моюсь и собираю свои банные принадлежности. Благо их не так много, и среди обилия маминых баночек даже незаметно, что чего-то не хватает. Затем на цыпочках иду в коридор, беру куртку на более теплую погоду, ботинки и кроссовки. Отношу все в свою комнату и заталкиваю во вторую сумку, которая посвободнее. Была посвободнее. С трудом застегиваю молнию, которая от натяжения, кажется, вот-вот разойдется, и снова прячу сумку в шкаф.

Заканчиваю с делами только в полночь. Ставлю будильник и, выключив свет, ложусь в постель. Чувствую предвкушение от надвигающихся перемен, тревогу оттого, что все может пойти не так и… вину. Вину перед мамой. Несмотря на ежедневные скандалы, ссоры и даже пощечину, которую сегодня я незаслуженно получила, все равно очень люблю ее и не хочу расстраивать. Но иначе просто не получается. Не уживаемся мы вместе. Наверняка и я, конечно, в чем-то бываю неправа, но не могу с ней больше. Слишком тяжелый она человек.

Но я не виню маму за это. Думаю, причиной всему ее нелегкая жизнь с моим отцом. Он служил в армии, и сколько себя помню, мы постоянно переезжали из одного места в другое. Помню эти тяжелые переезды, бесчисленные сумки, коробки, мебель, которую разбирали и собирали уже в десятый раз…

Жили мы небогато, если не сказать бедно. Отцовская зарплата была маленькой, а у мамы — еще меньше. Денег едва хватало, чтобы сводить концы с концами. Что-то вкусное мне покупали только на праздники. Йогурт какой-нибудь, или пирожное. Но хотелось ведь и чаще побаловать себя, поэтому я собирала на улице бутылки и сдавала в магазин, а на вырученные деньги покупала себе какую-нибудь жвачку, и обычный день превращался в праздник.

Но денег не хватало нам не только из-за маленьких зарплат родителей, а преимущественно из-за проблем отца — он был заядлым игроманом. Он умудрялся проиграть зарплату еще до того, как ее получал. Часть долгов так и остались невозвращенными благодаря очередным переездам.

Когда мне было одиннадцать, наши переезды, наконец, закончились, а вот проблемы только набирали обороты, ведь отец проигрывал все больше и больше. Помню, когда он уехал в командировку на два месяца и оставил нас без гроша, а маме задержали зарплату, мы с ней вместе ходили собирать бутылки, чтобы купить хлеба. И это уже было не так весело, как в детстве, когда я испытывала азарт, собирая их, чтобы купить вкусняшку. Выручал тогда нас только скромный военный паек, которым мы с мамой тогда и питались.

Когда я была уже постарше и училась классе в девятом, у нас из дома пропало тридцать тысяч, которые мама долго копила для того, чтобы купить что-то новое из мебели, ведь старая уже рассыпалась. Отец, конечно, с вытаращенными глазами уверял, что ничего не брал, и родители тогда обвинили меня и довели до истерики. Я ведь даже понятия не имела о том, что у мамы есть какая-то заначка! Да и куда я могла бы потратить такие огромные деньги в четырнадцать лет?

Но после того, как мне устроили допрос с пристрастием, мама быстро свела эту тему на нет. Видимо, все же понимала, что мне такие деньги ни к чему, а отец все равно не признается.

Точкой маминого кипения стало извещение о большом долге по кредиту, который отец, как оказалось, взял тайком от мамы. Видимо пристрастие к играм завело его слишком далеко. И вот после этого мама подала на развод. Двухкомнатную квартиру, полученную от государства, мы продали. На две трети мама купила для нас однушку, а вот что отец сделал со своей долей, я не знаю. Он тогда уволился из армии и переехал куда-то, что мы узнали только спустя время от его сослуживцев. С момента развода папа не выходил на связь даже со мной, так что я даже не представляю, где он, и жив ли вообще.