Перевожу растерянный взгляд на подругу и замечаю, что в туалете стоят еще два парня, которых я вижу впервые.

— Влас, че делаем? Идем ему толпой морду бить? — отзывается один из них.

— Нет, Макс, я сам разберусь с этим уродом, — отвечает ему Власов. — Иди пока тачку подгони к клубу. Макар, — обращается он ко второму, — Выведи девчонок на улицу, и ждите меня.

С этими словами Тимур спешно выходит из туалета вместе с Максом, а Макар остается с нами. Подходит ко мне, осторожно обхватывает за талию и спрашивает у Алёны:

— Ты как, сама дойдешь?

— Дойду, — отвечает ему Алёна заплетающимся языком, но на ногах, вроде бы, стоит уверенно.

Медленно плетусь к раздевалке вместе с Алёной и Макаром, усиленно пытаясь устоять на ногах. Тело неконтролируемо дрожит, словно от холода, а сердце по-прежнему не успокаивается и бешено колотится в груди.

Одеваемся и выходим на улицу. Морозный воздух немного отрезвляет помутненный разум, но трястись я начинаю лишь еще сильнее — то ли от стресса, то ли теперь мне, и правда, холодно.

— Иди сюда, — произносит Макар, притягивая меня к себе, и кутает в свою распахнутую куртку.

Становиться теплее, но не спокойнее. Где сейчас Тимур, что с ним? Вдруг он лежит уже где-то в сугробе, избитый, весь в крови? А все из-за меня. Вернее, из-за того, что решил меня защитить.

— Макар, вы че там зажимаетесь? — пренебрежительно отзывается Тимур за моей спиной, и я облегченно выдыхаю.

С ним все хорошо, слава богу.

— Да ниче мы не зажимается, Влас, — оправдывается Макар. — Колотит просто девчонку не по-детски, вот и решил согреть.

— Ладно, похрен, — отмахивается Тимур. — Где Макс-то?

— Не знаю, еще не приехал, — отвечает ему Макар. — Ну че там, отметелил урода?

— А ты сомневался? — ухмыляется Тимур. — Месяц теперь будет свои зубы с асфальта сгребать. Ладно, ты иди к нашим, скажи, если че, что мы позже подскочим. Отвезем только девок домой и вернемся.

— Понял, — кивает ему Макар и осторожно отстраняет меня, улыбнувшись: — Ну, все, красавица, теперь без меня. Удачи!

Красавица… Ага. В соплях, слезах и с размазанной тушью.

— Угу, спасибо, — киваю я и опираюсь рукой о стену здания.

Через минуту к нам подъезжает машина, из которой выходит Макс.

— Малинина, Наумова — в тачку. Бегом! — командует нам Тимур.

Сам садится за руль, а Макс открывает нам заднюю дверь и помогает залезть в машину, а затем сам садится на переднее пассажирское. Автомобиль трогается, и только сейчас я окончательно осознаю, что все ужасное закончилось.

— Ты как? — шепчет мне Алёна и гладит по волосам.

— Все нормально, — киваю я и сдавленно улыбаюсь.

— Он ничего с тобой не сделал? — осторожно интересуется подруга.

Качаю в ответ головой и отвечаю:

— Нет. Вы вовремя пришли, слава богу.

— Это как же вас угораздило так нажраться? — пренебрежительно спрашивает Тимур.

— Да не пили мы! — возражает Алёна, распластавшись по сидению. — Они предложили нам безалкогольные коктейли, но, похоже, подмешали что-то.

— Серьезно? — усмехается Власов. — Вы настолько наивные? Левые типы решили подкатить к вам в клубе и угостить безалкогольными коктейлями? Вы из детского сада, что верите в такие сказки?

— Да откуда нам было знать! — раздосадовано выпаливаю я.

— Боже, какие же вы дуры! — фыркает Тимур, и я снова заливаюсь слезами, но теперь уже от досады.

Сама-то понимаю, что Власов прав, но его слова ведь никак не могут изменить произошедшее, только режут по больному. Да, дура, зря доверилась этому проходимцу, да и вообще зря пошла в этот клуб. Но разве можно было такое предугадать заранее?

— Ладно, не реви, погорячился, — виновато произносит Власов, что для меня удивительно. — Он хотя бы не успел…

— Не успел! — прерываю его своим ответом, не желая даже слышать о том, что со мной могли бы сделать.

— Хорошо, — кивает он.

Дальше мы едем в полной тишине. Тошнота все еще не отпускает, а лишь становится сильнее, и я молюсь, чтобы меня не стошнило прямо в машине. Поворачиваюсь к Алёне и вижу, что она в полной отключке. Ей не лучше, чем мне, но она нашла в себе силы отыскать меня, даже помощь позвала. За что я ей безмерно благодарна. В очередной раз.

Успеваю задремать, как вдруг слышу голос Тимура: