Гримгор переживал то же самое, но с другой стороны. Ему открывались тайны светлых искр, их структура, их влияние на вселенную, их роль в поддержании жизненного цикла миров. Он чувствовал, как его собственные знания, ограниченные годами службы Баалу, рассыпаются в прах. Он не мог отвести взгляда от видений, которые Арден вызывал прямо из воздуха.

Когда Арден заговорил о душе-искре, Люминария затаила дыхание. Её лицо побледнело, зрачки расширились, как будто она получала удар за ударом. Один за другим перед ней возникали образы, объясняющие, что происходит с искрами после смерти. Как они движутся через поля и волны, как дают жизнь новым мирам, как заряжают угасающую энтропию. И как Рай, как и Ад, перекрывает этот процесс.

— Мы не просто лишаем землян вознесения… — прошептала она, как бы обращаясь самой себе, — …мы убиваем Вселенную.

Она посмотрела на Гримгора. Тот молчал, но в его глазах читалась та же мысль.

— Кажущаяся псевдоэффективность… — продолжил Арден, — …это убийство жизни в масштабе галактики. Возможно, даже скопления галактик. Энтропия — это не просто закон. Это жизнь. Чем больше мы её подавляем, тем меньше шансов у вселенной на продолжение существования.

И тогда, как последний и самый страшный удар, пришла информация об Аммут.

Образ, который Арден создал в этом пространстве, был поразителен. Это была не просто демоница — это была Протодемоница, воплощение жатвы. Её фигура была одновременно восхитительной и устрашающей. Длинные волосы, переливающиеся как звёздная пыль. Глаза — ледяные, бездонные, в которых плескалась боль миллионов поглощённых душ. Её кожа имела едва заметный голубоватый оттенок, а движения были медленными, почти гипнотическими.

Видения показали, как Аммут перемещается между мирами, как она собирает искры, как поглощает целые цивилизации, используя порталы, созданные как адскими, так и небесными силами. Порталы — ключевые точки, через которые она получает доступ к новым мирам. Земля — лишь очередная жертва. Ад и Рай — инструменты. Жатва — не битва, а систематическое уничтожение.

— Она забирает всё, — сказал Арден, и его голос зазвучал уже совсем иначе. Словно в нём соединились голоса всех тех, кого он поглотил. — Демонов. Ангелов. Людей. Она забирает энтропию. Она не хочет уничтожить Землю. Она хочет использовать её.

Люминария и Гримгор посмотрели друг на друга. Они понимали, что только что стали свидетелями чего-то большего, чем война. Это было пробуждение.

— Мы должны их остановить! — произнесли они одновременно.

Арден кивнул, его взгляд был холодным, уверенным.

— Да, — сказал он, — никто не вознесётся из пришедших в мой мир.

Тишина повисла в пещере. Холодный свет кристаллов отражался в его глазах. За пределами пещеры, где-то далеко, начинался новый день.

— Возвращайтесь, — произнёс Арден тихо, но с несомненной волей в голосе. Его руки лежали на коленях, а меч Каэлион покоился у его ног, будто ожидая сигнала к действию. — У вас есть восемь часов, чтобы покинуть Землю. Никого не должно остаться. Все системы сбора душ должны быть отключены.

Гримгор и Люминария молчали, прислушиваясь к этим словам. Они стояли напротив юноши, который совсем недавно был человеком, а теперь… Теперь он говорил как существо, которое перешло грань между плотью и волнами, между разумом и эмоцией. Он больше не просто знал правду — он воплощал её.

Люминария внимательно посмотрела на Ардена. Её глаза, обычно такие ясные и светлые, теперь были затуманены. Не страхом, нет. Чем-то более глубоким. Пониманием масштаба того, что она видит перед собой.

— Ты понимаешь, кем ты стал? — спросила она, почти шепча.

Арден ответил не сразу. Он опустил взгляд, словно сам себе задал этот вопрос. Его лицо было спокойным, но в уголках губ читалась легкая горечь.

— Не до конца… — честно ответил он, подняв голову. Его пронзительно-синие глаза встретились с её взором, и Люминария почувствовала, как холод пробежал по спине. — Я боюсь, что когда их будет слишком много… когда они придут все вместе, как раньше… мне станет сложно. Или невозможно контролировать себя…

Он замолчал, будто позволяя им осознать, что говорит о собственных пределах. О внутреннем балансе, который может нарушиться в любой момент.

— Ты не такой, как она, — сказала Люминария, и в её голосе прозвучала нотка чего-то большего, чем просто надежда. Это был почти мольба.

Арден улыбнулся — чуть грустно, чуть жестко.

— Она тоже не всегда была такой, — ответил он.

Он сделал паузу. Его пальцы слегка сжались вокруг рукояти меча. Руны на клинке едва заметно мерцали, реагируя на его мысли.