– Ладно, ладно, - покивал сборщик. И вновь заискивающее посмотрел: - Так как быть-то?

– Сколько вас? – спросил я холодно.

Визитеры переглянулись, объяснимо покосились на проулок, борясь с желанием рвануть в спасительную тень, и самый говорливый ответил:

– Десяток наберется.

– Где базируетесь?

– Чего?

– Собираете где?
– вступил Замес.

– Так у Плисовой дыры стоим.
– Мужик точно поделился прописной истиной и теперь удивлялся, почему собеседник не в теме.

– Вот и стойте, - скрежетнул я в ответ. Сборщики отшатнулись. – Как потребуетесь, позовем. А пока собирайте.

– Так это-то понятно, - с трудом выдавил товарищ. Коротко продышался, набираясь смелости, и выдал: - А ежели подопрет, на кого ссылаться? У Плисовой много шушеры, но Крестителя побаивались и сильно не борзели. Хотя там и брать-то нечего, дыра -дырой, но все же приработок.

– Смена №7, - сказал я ровно. – Ссылайтесь.

– Не слышал о таких, - тихо буркнул сборщик, державшийся чуть позади. Понял, что сболтнул лишнего и сгорбился в ожидании.

– Гвоздь Забей тоже не слышал, - весомо намекнул Замес, пока я холодно изучал говорливого.

– А че с Семой? – не понял лидер переговорщиков.

– Голову потерял, - ответил я и жестом посоветовал умнику заткнуться.

Сборщики прям воспряли:

– Так это его шушера и лезла. Щас суки угомонятся. – Они дружно покивали. – А значится сбор-то когда приносить?

– Пошли в жопу, - произнес я отчетливо. Иные люди не понимают намеков.

Умник торопливо сгреб просителей и повлек к проулку, нашептывая последние целеуказания. Согласен, проявить должную рачительность не зазорно, но призраков затачивали под другое.

Замес вернулся через пару минут и довольно усмехнулся:

– Они люди простые, привыкли ходить под кем-то. А найдут чего полезного, смене в плюс.

– Займешься, - Я коротко выдохнул, стравливая злость. И щелкнул пальцами, привлекая внимания Ивы: - А ты Легион не дашь им сдохнуть.

Медик коротко кивнула. И даже растерянности не выказала. Но во взгляде проскользнуло сомнение, и я покосился на умника. Тот понятливо моргнул – никто дивчину на съедение зоне не отдаст. Она – есть смена и смена с ней.

– Лихо, - напомнил о себе батя Шибзика.

– Па, - дернулся пацан.

– Как зовут? – переключил я внимание.

– Вымпел, - осторожно ответил мужчина.

– Вымпел и Шибзик, - посмаковал я. – Охренеть. Жрать идемте, болезные.

– Это мусорщики Там-Тама, - затараторил малец, стараясь быть полезным. – Что по чем не знаю, но слышал, группа так себе. Из неудачливых.

– И где ты такое слышал? – усмехнулся я. Шустрый проводник – находка для группы.

– Забегаловка тут есть, - поскромничал паренек. – Колокол и Ребро. Там частенько бывают местные сборщики. Ну и зубоскалят, что по чем, после пары кружек. А я слушаю. Может какая работенка подвернется – принести там или показать.

Батя досадливо поморщился, но героически смолчал.

– Если еще что полезное услышишь, скажи, - кивнул я.

– Само-собой, мы же теперь с вами.

Батя поперхнулся, а мы взошли на крыльцо. Ива одобрительно потрепала Шибзика по плечу, в ответ на что проводник смущенно порозовел. Охренеть, пионерский лагерь. Эмоциональный, сука, дуализм. Но мы ведь теперь в цивилизации и надобно реагировать сообразно.

– Еще раз услышу про легион в присутствии чужих, которых мы не собираемся ликвидировать, прострелю ногу. Левую, - сказал я тихо медику.
– Как поняла?

– Отчетливо, - Ива все же смутилась. – Увлеклась командир. Амиго говорил, если можешь исправить – исправь. Не надейся на другого.

– А ты можешь? – заинтересовался я.

Медик вздохнула с толикой горечи. Ускорилась и первая достигла кухоньки, откуда с нетерпением выглядывала Фрау. Чуть дальше на траверсе парадного выхода примостился тощий, взявший на себя роль боевого швейцара в ожидании новых гостей.

Нервы слегка зудели в ожидании очередных проявлений местного анклава. Смена выступила достаточно резко, а на любое действие всегда найдется противодействие. Если аборигены не зассут.

Учитывая напряжение, завтрак к неудовольствию Фрау прошел чутка скомканно. Семейство проводников жалось на уголке и с крайней осторожностью скребла ложками, черпая кашу. Глаз не поднимали, лишних звуков не издавали.

Тощий, не утерпев, облизал ложку и ткнул ей в сторону гостей:

– Последнему, кто ел ее стряпню без удовольствия, Фрау сломала руку.

– Не руку, а ногу, - прищурилась Крыса. – Он еще так смешно прыгал на одной.

– А почему я помню руку? – усомнился Шест.