Функция методично торкала бодрящими выплесками, приняв правила и поддерживая оператора. Лепота.

Серость утра наступила внезапно - вроде моргнул, а за окном уже проявились детали. Уличный гомон вновь набрал обороты - бессвязное звуковое месиво из разряда, кто, кого и сколько за ночь. Вроде заезженной пластинки, что повторяется день ото дня.

Из недр дома выбралась Фрау – потерла лицо ладонями, зевнула, ободряюще улыбнулась командиру и загремела посудой. Прям любо-дорого посмотреть. А еще минут через десять в общем звуковом фоне наметились первые агрессивные нотки.

– Буди, - коротко приказал я, смещаясь в коридор. Повращал корпусом, проверяя экипировку, сделал пару махов руками и остался доволен. На безрыбье все сойдет.

Стук, раздавившийся от двери, необъяснимо нес нотки официальности. Вроде как с утра пожаловала уже не шпана, а тот, кто действительно решает вопросы. Даже интересно – какие сюрпризы приготовил новый день

Открыв дверь, я понимающим кивком поприветствовал минорно настроенного гвардии-старшину Бура и двух юных патрульных со злыми лицами. Может не привыкли вписываться спозаранку или просто нагнетают, но их физиономии мне не понравились. Хотя что? Правильно -насрать. Решать будет старшой.

За патрулем на брусчатке мялись еще с пяток персонажей – гневно сопели, сочились агрессией и явно работали на публику, которая начала потихоньку собираться вдоль обочин.

– Чем обязаны? – нарушил я возникшую паузу.

Бур с досадой оглянулся на пятерку, дождался, когда они присмиреют и сухо сказал:

– Гражданин Гвоздь Забей выказал сомнения в вашей благонадежности.

– Гвоздь Забей? – уточнил я.

– Те сука че-то не нравится? – раздалось от пятерки. Голос подал жилистый субъект средних лет. Серый, невзрачный и дюже мутный. К таким, что называется, лучше спиной не поворачиваться, да и передом не стоит, если понимаете.

Один из молодых патрульных резко развернулся и чуть шевельнул шмалабоем. Мутный мгновенно вскинул руки – мол уже совсем тихий, совсем смирный.

– Он, - кивнул Бур. – Говорит послал к тебе людей, порешать вопросы соседства, люди пропали. Подал официальное обращение к патрулю.

Судя по мимике, гвардии старшина с удовольствием бы запихнул обращение истцу в жопу. Но некие правила незыблемы и в трущобах.

– И как с благонадежностью у товарища Семена? – спросил я аккуратно.

Пятерка ватажников переглянулась, готовясь вновь проявить норов. Их, честных горожан, порочит непонятный чужак, который хрен знает откуда и как нарисовался в квартале.

– Средненько у него с благонадежностью, - ровно ответил гвардии-старшина.
– Но в плюсе. Как и у вас. Так приходили его люди?

– Разумеется, - показательно вздохнул я.
– Сперва двое. Мы порешали вопрос, и они убыли. Затем пришли трое - искали первую двойку. Я показал им куда ушла пропажа и они проследовали.

– Да пиздит, как дышит, - не сдержался Семен. – Не могли они никуда уйти.

– Почему? – ровно спросил гвардии-старшина, и ватажник мгновенно стушевался под тяжелым взглядом. Делиться деталями развода он готов не был, как и ожидалось.

– Зайдите, проверьте, - я приглашающе махнул рукой.

– Не делайте резких движений, – буркнул гвардеец и мотнул головой напарникам. – Обыск. Вариант два.

Пока молодняк рассосался по комнатам, игнорируя смену, выстроившуюся вдоль стенок, Бур задержался в коридорчике и тихо спросил:

– Насколько тщательно искать?

– Как положено, - строго сказал я. И сунул ему блистер с аэро. – Это, чтобы компенсировать ваши усилия.

– Реально ничего не найдем? – слегка удивился он. Вижу случай в его долгой практике немного атипичный.

– Ну а куда бы мы их дели? – с досадой спросил я. Чутка не по Станиславскому, но сойдет. Ситуация начала слегка раздражать. Хотелось занести кой-кому немного аргументов. Шпана сраная.

Через пятнадцать минут вернулись мрачные патрульные с докладом, что нихрена в доме и во дворе нет, кроме говна, которого в избытке. А копаться в нем – та еще задача. Гвардии-старшина удивления не выказал - сказывался опыт. Кивнув, он промаршировал на улицу - с порога махнул, требуя следовать за ним.

Пятерка ватажников, примолкла и выжидающе уставилась на власть.

– Да нихрена, - объявил Бур.

– В смысле? – открыл рот Семен Гвоздь Забей.

– В прямом, - скрежетнул властными нотками гвардеец. И медленно спустился с крылечка. – Итак, есть обвинители и есть обвиняемые. Но следов преступления нет.

Гвардии-старшина явно действовал по привычной схеме. Среди зевак прокатился лёгкий шумок – вроде повторяющегося слова, сказанного сперва неуверенно, но с каждой секундой набиравшего обороты. Я с любопытством прислушался.

– Благонадежность… благонадежность…