Запивали из фляжек водой, которую набрали в Парве. Все невольно вспомнили Крылатых, который ещё вчера был жив…

— Наполеон, тебе придётся посторожить, остальным — спать, — распорядился Шпаков.

Тишина, сквозь ветви деревьев припекает августовское солнце. Генка, который только что рвался в наблюдатели, положил голову на диск автомата — и мгновенно отключился…

В полдень вторая смена стала готовиться к дежурству.

— Ридевский и Юшкевич — на «железку», Мельников — на шоссе, — приказал Шпаков. — Да, возьмите чего-нибудь на зуб.

Боец группы «Джек» Иван Овчаров («Иван Чёрный»).

Снова немного тушёнки, сухарь и глоток воды из фляжки. Правда, в вещмешках имелись брикеты пшённого концентрата. Но огонь пока зажигать опасались. Вроде вокруг никого, только кто знает. Разведёшь костёр, и на дымок тут же непрошенные гости набегут. Надо какое-то время потерпеть, осмотреться получше.

…Ридевский и Генка, замаскировавшись, лежали у железной дороги.

— Что это за работа, — не выдержал, наконец, Генка. — Лежишь и лежишь. Да ещё с пустым желудком. Хоть бы пострелять, что ли.

— То, что делаем мы и другие группы, очень важно для штаба фронта, — сказал Ридевский. — Туда стекается вся информация о положении в тылу врага. Когда данные перенесут на карты, станет ясно, что происходит у противника. Где копятся силы для контрудара, где усиливается оборона, куда отводятся резервы, где запасы горючего, боеприпасов. В общем, всё, как на рентгене.

Послышался отдалённый гул. Со стороны Кёнигсберга приближался эшелон.

По Восточной Пруссии немецкие эшелоны порой шли даже без маскировки.

— Ну, Ежик, настраивайся. Считай, запоминай. Потом сравним.

В Белоруссии Генка много раз видел, как идут немецкие поезда. В Пруссии всё оказалось иначе. Дорогу не обходит патруль, перед паровозом нет платформы с песком, эшелон — без охраны. Эх, рвануть бы его! Как тогда, возле Фаниполя…

За паровозом — платформы с тюками сена. Ясно, под сеном — бронетехника. Затем пошли «углярки» — там наверняка артиллерийские системы. Так, «телятники». В них обычно возят солдат, человек по пятьдесят. Три пассажирских вагона — для офицеров. Вагон с красными крестами — пустой. Несколько цистерн с горючим. Всё, состав прошёл, покатился куда-то в сторону Тильзита.

И опять тишина. Делая шифрованные записи о «содержимом» проехавшего эшелона, Ридевский клевал носом.

— Да поспи ты, — предложил Генка. — А если «железка» снова загудит, разбужу.

…В полночь их сменили Иван Белый и Иван Чёрный. За время дежурства Ридевского и Генки прошли восемь эшелонов к фронту и четыре — в обратную сторону. Вернувшись на базу, они отдали Шпакову записи и провалились в сон. Отдежуривший у шоссе Мельников уже спал. Командир стал готовить первое донесение.

Перед рассветом радистки и Шпаков ушли в лес подальше от «базы». Всё настроили, подключили питание, и Зина села за ключ своего «Северка». Улыбнулась — есть контакт! — и начала передавать группы цифр.

Первый сеанс прошёл отлично. В Центре подтвердили приём, пожелали успеха. Командир и девушки стали собирать рацию. И тут послышался звук мотора приближающегося грузовика…

Боец группы «Джек» Иван Целиков («Иван Белый»).

Ридевский, Мельников и Генка всё ещё спали. Услышав сквозь сон топот, Генка открыл глаза и прямо над собой увидел… солдата в каске со шмайссером в руках. Немец стоял, как замороженный, и какими-то стеклянными глазами смотрел на разведчиков. Глядя в упор на солдата, Генка стал трясти Ридевского:

— Напка, Напка, «марафон» [8] !

Толком не проснувшись, Ридевский и Мельников тоже уставились на немца. Потом все трое подхватились и рванули в ельник. А обалдевший солдат так и остался стоять.

Аня, Зина и Шпаков также сумели уйти без единого выстрела. А ребят, которые сидели на наблюдательных пунктах, немцы вообще не заметили.

Вечером все собрались на запасной явке.

В Восточной Пруссии разведчики то и дело натыкались на подобные плакаты.