Вскоре после получения разведчиками посылки из Центра возле основной «базы» группы появились немецкие солдаты…

Проснулся Генка от хриплого голоса Ивана Чёрного:

— Нихьт шиссен, нихьт шиссен [17] !

Обернувшись, Генка увидел, что Овчаров стоит, автомат валяется у его ног, а напротив — трое. Тот, что в центре, с пулемётом наизготовку, у двух других — шмайссеры.

— Гевейр ап! [18] — заорал Генка не своим голосом.

На какие-то секунды солдаты опустили стволы. Сработал инстинкт на команду. Этого хватило, чтобы взвести ППШ и ударить очередью…

Дождавшись Овчарова и Генку, группа подхватилась. В лес бежать нельзя. Слишком он мал, к тому же именно оттуда и появились немцы. Бросились по канаве в поле, где виднелся большой куст ивняка. Пригибаясь, добежали до куста, заняли круговую оборону. Мельников шепнул:

— Командир, «повеселимся», что ли? А то ведь пропадёт компот. Жалко.

Банки пошли по кругу, напряжение спало, все как-то приободрились. Поисковая команда тем временем прочёсывала тот участок леса, в котором был запеленгован передатчик. Выйти в поле не додумались.

Отсидевшись, ночью «джековцы» двинулись дальше.

…В конце сентября группа повернула к «родным пенатам» у Минхенвальде. Из штаба фронта подтвердили, что готовы прислать посылку, нужны только координаты и время. Посовещавшись, решили, что самое подходящее место — в районе болот у Тимбера. Недели через две.

Предстояло отмахать большое расстояние. Мучил голод, все стали как тени, держались на честном слове. Бельё посерело от пота и грязи. И ещё беда — основательно завшивели…

В один из дней наткнулись на казарму. Наружного поста не было. Мельников, Целиков, Аня и Генка отправились прощупать объект. Оказавшись совсем рядом, Генка потянул носом:

— Голландским сыром пахнет.

Войдя первой, Аня увидела спящего дневального. Мельников и Целиков набросили ему на голову мешок и связали.

Памятник на месте гибели Иосифа Зварики.

— Хочешь жить — молчи! — тихо приказала ему Аня по-немецки.

Набили два вещмешка пайком немецких солдат — хлебом с сыром. Впервые за много дней наелись досыта.

…Вот и Швентойе. Добравшись до места, передали в Центр, где и когда будут ждать посылку. В условленный час послышался гул самолёта. Костёр, ясное дело, развести было нельзя. Всё, что могли себе позволить, — это светить в небо фонариками. Но лётчики их заметили, сбросили три мешка на парашютах. В темноте сумели найти лишь два. Третий — как сквозь землю провалился.

— Ладно, времени больше нет, делаем ноги! — скомандовал Шпаков.

К месту выброса груза уже спешили поисковые команды…

Оторвавшись от преследования, вскрыли полученные мешки. Там были шинели, набор продуктов и патроны. Кроме того, прислали комплект питания для раций.

— Живём, ребята! — радовался Шпаков.

С неделю всё было спокойно. Однако все в группе понимали, что такую «наглость», как сброс груза, враг не простит.

…На очередное дежурство отправились Ридевский, Зварика, Целиков и Овчаров. Вскоре после этого у железной дороги появились солдаты, которые потянулись в сторону станции Шиллгаллен [19] .

— Никак блокируют нашу позицию, — забеспокоился Шпаков.

Когда район, где находились наблюдатели, был оцеплен, началось прочёсывание. Одна за другой три цепи двигались от кромки леса у деревни Бюргсдорф [20] между «железкой» и шоссе Кёнигсберг-Тильзит и сходились у Шиллгаллена.

Через некоторое время послышалась стрельба. Судя по звуку, стреляли из ППШ. Следом — взрывы гранат. Снова застрочил ППШ. Потом замолк. Затрещали шмайссеры, несколько очередей послал пулемёт МГ. И — тишина…

Мучаясь от неизвестности, сидели на «базе». А ночью вернулись Ридевский, Овчаров и Целиков. Каждый прятался, где мог. Один — на дереве, другой — под выворотнем.

— А Юзик, похоже, погиб…

Шпаков решил опять на время покинуть этот район. Друг за дружкой двинулись на юг. Когда вышли на просеку, по которой обычно ходили к месту наблюдения, шедший первым Мельников вдруг увидел что-то белое. Оказалось, это Юзик. В одном нательном белье, он был повешен на дереве вниз головой. На шее — табличка с надписью по-немецки: «Так будет с каждым из вас»…

Юзик был самым «старым» из них. Двадцать девять лет…

Чем ближе подходили к Гольдапу, тем больше видели войск и техники. Устанавливали, что за части, номера, состав. И, постоянно маневрируя, находили возможность передавать эти данные Центру.

Погода испортилась, постоянно шли дожди. Особенно неуютно было по ночам. А костёр разжечь нельзя. Особенно страдала Зина. В своё время она обморозилась, и теперь её пальцы на холоде сразу болезненно немели. При работе на ключе руки плохо слушались.