К проведению опытов мы приступили на институтской территории, в той её части, где располагались постройки вспомогательного назначения. Секретчики, надо полагать, разместились там заранее, потому как сопровождение наше состояло из одного человека, шедшего поодаль, как бы даже и не с нами, а уж в то, что доцент Кривулин не поставил их в известность, мы с тёзкой не верили. Разместились мы в отдельно стоящей котельной, благо, там было тепло, что в этот морозный день представлялось едва ли не решающим, и имелись сравнительно чистые помещения не особо понятного назначения. В одном из них мы и устроились. Одна стена была заставлена какими-то ящиками, в центре стояли стол и два табурета, обстановка как-то уж очень отчётливо напоминала занятия со Шпаковским. Похоже, необходимый для опытов реквизит приготовили заранее, потому что Кривулин сразу полез в картонную коробку, откуда извлёк с полдюжины деревянных кубиков, покрупнее обычных детских, выкрашенных в чёрно-белую полоску, и выложил их на стол. Затем он развернул лист с поэтажным планом этой же котельной и положил поверх него пяток фотографий, фотокарточек, как выражался тёзка. На фото можно было уверено опознать кочегарку.

— Кочегарная этой самой котельной, где мы с вами сейчас находимся, — для порядка пояснил он. — Сами найдёте на плане или вам показать?

Мы с тёзкой решили найти сами, теперь уже нам хотелось сбить спесь с Кривулина, показав ему, что мы тоже не просто погулять вышли. Нашли быстро, что Сергей Юрьевич и подтвердил.

— Итак, Виктор Михайлович, сосредоточьтесь, представьте себе, что именно в эту котельную вам нужно отправить кубики, и приступайте. Пока по одному, — распорядился он.

Тёзка сосредоточился и приступил, я наблюдал за его состоянием. О такой методике совместной работы мы с ним договорились заранее, всё-таки дворянин Елисеев в телепортации посильнее меня.

Шесть кубиков исчезли со стола с промежутками в пару секунд. Далось это тёзке ожидаемо легко, даже без помощи рук, после чего мы отправились в кочегарку искать наши посылки. Все кубики обнаружились на полу, два кочегара, коренастые крепыши лет тридцати с чем-то, собрали их и подали тёзке.

— А теперь попробуем обойтись без фотокарточек, — усложнил задачу Кривулин. — Выбирайте помещение на плане.

Тёзка выбрал какую-то относительно небольшую комнату в конце коридора на том же втором этаже, где мы и сами находились. Затем дворянин Елисеев снова выстроил на столе шеренгу полосатых кубиков, и они опять один за другим пропали со стола.

— Ну-с, Виктор Михайлович, пойдёмте искать, — с каким-то непонятным выражением предложил Кривулин.

Первый кубик попался нам в коридоре, мы и половину пути не прошли. Ещё один нашёлся прямо под дверью той самой комнаты. В самой комнате обнаружились три штуки, куда делся шестой кубик, ни тёзка, ни я, ни даже доцент Кривулин понятия не имели.

— Мне кажется, Сергей Юрьевич, или для вас такое неожиданностью не стало? — а тёзка молодец! Сразу сообразил!

— В некотором роде, Виктор Михайлович, в некотором роде… — Кривулин и сам выглядел слегка растерянным. — От Александра Ивановича я о таком слышал, самому же до сего дня видеть не приходилось…

Надо сказать, взял себя в руки Кривулин быстро. Оно и понятно — не просто же так его поставили директором института. Мы вернулись, кубики, теперь уже в сокращённом количестве, снова разместились на столе. В этот раз поменялись и пункт их назначения, и условия телепортации — теперь переместить их тёзка должен был разом, все пять.

Результат поверг нас с тёзкой в полное изумление, да и Сергей Юрьевич, хоть и не был уверен в успехе, тоже демонстрировал своим видом полное непонимание происходящего. Ни в самой комнате, где, по идее, должна была оказаться хотя бы часть кубиков, ни в коридоре мы не нашли вообще ни одного! На всякий случай мы заглянули в комнату, что была предыдущей целью, и заглянули более-менее удачно — один кубик там всё-таки нашёлся. Но остальные-то четыре, мать их, где?!

В кабинет Кривулина мы возвращались в состоянии некоторой задумчивости и потому чуть не прошли мимо ещё двух кубиков — эти валялись в снегу, на фоне которого и выделялись своей полосатой расцветкой. Всё равно, судьба двух последних многострадальных деревяшек так и оставалась пока покрытой мраком.

— Итак, Виктор Михайлович, всё, как видите, вовсе не так просто, как оно вам представлялось, — директор института приступил к подведению итогов. — Я уже говорил, что Александр Иванович предупреждал меня о подобных сложностях, теперь мы с вами видим, что предупреждения его имели под собой все основания…

— Кстати, Сергей Юрьевич, — вставил тёзка пару слов, когда стало ясно, что заканчивать изложение своих соображений Кривулин не очень-то и торопится, — а можно поговорить с теми, на чьём примере Александр Иванович убедился в наличии этих трудностей?

— Увы, Виктор Михайлович, никак нельзя, — развёл директор института руками. — Такой человек один всего и был, но он, к сожалению, скончался…

— Жаль, — вздохнул тёзка. — А сам этот человек пытался телепортироваться в незнакомые помещения?

— Не знаю, — покачал головой Кривулин. — Александр Иванович мне не рассказывал, а в записях своих он был очень, кхм, небрежен.

Ага, небрежен, как же. Просто что хотел, то записывал, а что не хотел — не записывал. Или не все записи отдавал институтскому начальству. А дворянину Елисееву теперь отдуваться в одиночку…