— Не пора ли нам поддать? — весело продолжил друг, подмигивая мне, и покачал перед моим лицом парочкой пустых граненых стаканов.

— А… — я наконец понял, к чему он клонит, и вспомнил старый стишок, который слышал когда-то от папиных друзей. — Не послать ли нам гонца за бутылочкой винца? А что? Почему бы и нет? Мы же приезд-то, кстати, с тобой так и не отметили. Только где его взять, винцо-то? Даже в Москве сейчас антиалкогольная кампания. Мы же с тобой у Арсена в магазинчике отоваривались. И кредитная линия у нас была. А тут в сельмаге один хлеб да макароны, и то не каждый день…

— А вот и нет! И тут все имеется! Мне тут Кирюха, десантник наш, сдал торговую точку, — подмигнул всезнающий приятель. — В десять каждый вечер у забора ходит туда-сюда с сумочкой один местный, вот у него и можно прикупить неплохое плодово-ягодное. Мне Кирюха давал попробовать, ничего такое. Правда, один сорт всего. Не такой ассортимент, конечно, как у нашего Арсена. Помнишь его? Он, кстати, про тебя как-то спрашивал. Я же у него еще работал до того, как вожатым сюда поехал. На свадьбу-то деньги нужны. Ну на безрыбье и рыба — рак. Пойдем сходим? Он недорого берет. А сейчас как раз без пяти десять. Тут как раз половица поднимается, спрячем, на случай, если шмон устроят.

— Идем, — вздохнул я, слез с кровати и поддернул штаны. — Пойдем… Хоть что-то сегодня будет приятное. Да и холодно уже вечерами, согреться не мешает.

Идея с покупкой «запрещенки» (вожатым курить, в отличие от пионеров, конечно же, разрешалось, а вот с выпивкой было строго) поначалу прошла без сучка без задоринки. Однако по пути обратно мы едва не столкнулись с Галей, которая вместе со своей подружкой прогуливалась по дорожке возле нашего корпуса. Спрятать пузатую бутыль было решительно негде — мы оба были в майках и спортивных штанах, даже куртки накидывать не стали — не рассчитывали на долгую прогулку.

— Ек-макарек, — растерянно пробормотал товарищ. — Что же делать то? И не спрятать никуда…

— А через окно если? — предложил я. — Корпуса-то одноэтажные!

— Ну айда так… Выхода-то нет, — согласился приятель. — Только давай поскорее! Вдруг она сюда намылится со своей подруженцией! О, форточка открыта! Давай, ты залезешь, окно изнутри откроешь, а я за тобой. Я пошире тебя буду, в форточку точно не влезу!

Я запрыгнул на подоконник, подтянулся и попробовал влезть внутрь. Давалось мне это, надо сказать, с большим трудом. Да уж, давненько я нигде не лазил…

— Лезь давай, ну же! — торопил меня Валька, подталкивая под колени. — Да скорее же, Матвей! Кажется, идет кто-то! Что ж ты хилый-то такой? Внешне вроде слоняра прямо, руки сильные! В армии же служил вроде? Не учили Вас там, что ли, подтягиваться?

«Вот именно, что вроде», — подумал я, неуклюже карабкаясь. В армии-то служил настоящий Матвей Ремизов, а я, Алексей, программист с плоскостопием, к военной службе не имею ни малейшего отношения.

Когда мне все же удалось втиснуть свое немаленькое тело наполовину в узенькую форточку, произошло неожиданное: дверь комнаты отворилась, и на пороге появилась старшая вожатая Галя собственной персоной. В этот момент Валька оказал мне медвежью услугу, очередной раз подтолкнув меня посильнее. От неожиданности я не успел схватиться рукой за раму и кулем свалился на пол, успев только пробормотать: «Привет!». Перед глазами поплыли разноцветные круги, и я отключился…

Я плыл, усиленно работая руками. Не так давно я освоил плавание кролем, и теперь два-три раза в неделю занимался с тренером. Плавать мне очень нравилось: все проблемы напряженного дня куда-то уходили, я чувствовал только свое тело и воду, приятно обволакивающую его. Гребок, лицо опущено в воду, завершение гребка, поворот головы, вдох, лицо опять в воду… Странное дело: плыть мне почему-то было неприятно. Стряхнуть бы эту воду, а она все льется и льется…

— Очнись, болезный! — кто-то очень знакомый легонько хлопал меня по щекам.

Я открыл глаза и застонал от резкого солнечного света. Было ощущение, что по ним полоснули ножом. Я слегка приподнял голову с подушки и потряс ей. Голова была тяжелая, как стопудовая гиря.

Я огляделся. Никакого бассейна и в помине не было. Рядом сидел мой приятель Валька с озабоченным видом, а рядом с ним — лагерная медсестра. Валька осторожно брызгал на меня водой из графина. Видимо, поэтому мне и приснился бассей, пока я валялся в отключке.

— С приземлением! Да уж, разукрасил ты себе хлебало, — хмыкнул приятель привычно насмешливо, потом уже серьезно спросил у медсестры: — Все в порядке с ним будет? А то уже был случай…

— Не боись, до свадьбы заживет! — в тон ему ответила медсестра. — Молодой, здоровый парень, в армии отслужил. А вот доктору в Москве показаться все же стоит. У меня тут что? Йод да зеленка, ссадины мазать, ежели пионер какой-то коленку обдерет. Ну тонометр с карвалолом еще есть, если бабушка какая внука навестить приедет и разнервничается. А тебе, касатик, в город надо. До утра отдохнешь и собирайся, — и она ушла.

Убедившись, что дверь за медсестрой закрылась, Валька понуро сказал, не смея поднять на меня глаза: