Вскоре в дом звонит курьер, доставляя еду из ресторана. В меню больше нет фастфуда — теперь там салаты, мясо и полезные гарниры. Но без десерта, конечно, не обходится.

Мы ужинаем втроём, сидя за большим овальным столом. К моему удивлению, Луна терроризирует своим вниманием только меня: она встаёт на задние лапы, а передними настойчиво царапает джинсы.

Аслан успевает лишь рявкать на неё, используя не до конца освоенные команды вроде «фу» и «нельзя», которые пока совершенно не работают. Это выглядит комично и немного разряжает обстановку смехом.

— Будет плохо, если я поделюсь курицей? — спрашиваю, чувствуя жалость к Луне.

— Человеческая еда может навредить её желудку, да и привычку выпрашивать потом не искоренишь.

— Даже один кусочек?

— Лучше не стоит, — пресекает Аслан.

Я собираю волосы в хвост и убираю посуду в мойку, давая отцу и дочери возможность побыть вдвоём. Сегодняшний день окончательно убеждает меня в том, что Аслану можно доверять. Не обязательно сразу оставлять их на весь день, но на час, два или три — вполне.

Посматривая из соседней комнаты в гостиную, я замечаю, как Ами учится настольным играм, подключая смекалку. Этот дом теперь завален всяким хламом, который она не торопится забирать домой, потому что хочет играть им исключительно здесь. К слову, Аслану не пришлось объяснять, что куклы дочери не нужны. Он и сам это как-то понял.

Я заканчиваю уборку и присоединяюсь к просмотру фильма, где на экране появляется тот самый Лев Аслан. Мы случайно наткнулись на него по какому-то телеканалу месяц или два назад, идея показалась Ами невероятно захватывающей. Помню, она перерыла все шкафы в доме, надеясь найти дверь в Нарнию.

Проверяя телефон, я машинально провожу пальцами по волнистым волосам дочери. Она лежит у меня на коленях, сонно зевая. Не успеваю я заметить, как Ами засыпает. Крепко, быстро. Свернувшись клубочком.

Я стараюсь не двигаться, чтобы её не разбудить, хотя Влад должен приехать за нами с минуты на минуту.

Аслан собирает игрушки с ковра, мелькая перед глазами, и пододвигает кресло ближе, заслоняя собой экран телевизора.

Устроившись напротив, он кладёт локти на широко разведённые колени. Его взгляд скользит от меня к Ами и задерживается на ней чуть дольше. Во сне наша дочь кажется особенно трогательной и милой. Я и сама могу сидеть, глядя на неё, с чувством вины за то, что когда-то материнство казалось мне бременем.

— Она устала после балета, — шёпотом объясняю. — Обычно занятия длятся час-полтора, но перед открытым уроком — дольше.

— Почему балет? Чья это была идея?

— Я увидела объявление в интернете и предложила Амелии попробовать.

Откинувшись на спинку, Аслан меняет позу, опуская руки на подлокотники. Я завидую тому, как хорошо он себя контролирует, не переходя грань, но явно балансируя. Только это его спокойствие кажется напускным, словно за ним скрывается буря, готовая в любой момент вырваться наружу.

Луна укладывается спать у меня под ногами. При приглушённом свете в гостиной я гоню от себя мысли о том, что в какой-то параллельной вселенной мне бы сейчас не пришлось никуда уезжать, потому что этот дом был бы нашим.

— Ами по секрету сказала мне, что ей не по душе балет, — на выдохе признаётся Аслан. — Но при этом она была не против, чтобы я с тобой об этом поговорил.

— В смысле?

Мои брови резко взлетают вверх. Я ощущаю досаду: между нами начали появляться тайны, и, похоже, со временем их станет ещё больше.

— Амелия ходит туда, чтобы не расстраивать тебя. Но ей не нравится ни строгий преподаватель, ни другие ученицы, ни дурацкие прически.

— Вот как, — поджимаю губы.

— Я хотел предложить попробовать что-то новое. Если ты не против.

— Например?

— Научные кружки или шахматы.

Я фыркаю, качая головой.

— Шутишь?

— Нет, почему? В научных кружках дети проводят опыты, изучают природу и физику через эксперименты. А шахматы не только тренируют логику, но и развивают стратегическое мышление и умение прогнозировать.

Аслан рассказывает об этом на полном серьёзе. Не просто рассказывает, а настаивает, потому что его тон звучит уверенно и даже напористо!

— Ясно. Ты уже пробил информацию и что-то решил, — сухо подытоживаю. — Знаешь, я хотела пригласить тебя на открытый урок по балету, но теперь уже не стану.

— Блядь, — быстрым движением трёт лицо. — Пригласи.

— Ты же против балета.

— Я пытаюсь советоваться с тобой. И искать компромиссы.

— Амелии всего пять. Она могла быть в плохом настроении из-за того, что я попала в аварию.