— Уважаемая Кречет из рода Медночешуйных, — неожиданно повернула к ней голову Рогоз. — Я понимаю, что мой сын рос с вами, привык к вам как к родной, и вы его хорошо воспитали. Моё время прошло ещё четыре года назад, ведь после двух лет воспитания грязекрыльи дети улетают от родителей и живут отдельно, так что у меня теперь нет той сильной материнской тяги к нему, даже когда я ощущаю его родной запах. Да и честно говоря, — грязекрылка немного тяжело улыбнулась, — я прекрасно понимаю, что для него привычнее и лучше быть частью большого небокрыльского рода Медночешуйных, чем нашей поредевшей стайки Камышовых.

— Ну что ж, спасибо, — усмехнулась Кречет, и её поза стала расслабленнее, хоть и сохраняла настороженность.

— Хотя конечно, он будет всегда желанным гостем в нашей семье. Но самое главное не это. Глин, — её голова снова повернулась к нему. — Твоя сиблинговая группа хоть и спокойно живёт в наших землях, но им всё же не хватает их настоящего Большого Крыла. Как только сможешь, обязательно посети их, они по тебе всё же скучают. Они живут у дельты реки Алмазных Брызг, так что поспрашиваешь тамошних сборщиков папируса, кто-нибудь из них да и будет знать, где они сейчас. Я-то сама уже как год дома не была… — она прервала себя. — Мне надо идти, и так тут задержалась. Если вдруг что, то я в поселении борцов возле дворца живу, недалеко от мастерских. Может ещё увидимся!

Рогоз развернулась, и побежала к выходу с арены, оставляя семью переваривать такие новости. Арбитр (это точно Вермильон!) анонсировал новый бой, но сейчас семье Медночешуйных было не до того.

— Что ж… это было неожиданно, — нашлась первой Слава, переходя с ярко-зелёного на обычный зелёно-красный. — Вот уж не знала, что семейные откровения могут быть такими.

— Мама, ты всё слышала? — Кречет повернула голову к Халькопирит, едва в силах говорить от комка в груди.

— Да, — кивнув, ответила последняя.

Кречет, чувствуя, как её сын (сейчас она была готова загрызть любого, кто бы осмелился спорить об этом) пахнет шоком от таким упавших на его голову откровений, спрятала его под крылом.

— Ты тоже не знала, что Аша просто сестра моей мамы? — наконец негромко спросил Глин, устроившись под ним.

— Знаешь, было как-то не до вопросов происхождения яйца, когда мы пытались залатать крыло, из которого хлестала кровь! — резко ответила Кречет, и, видя как он сжался между её крылопальцев и боком, склонила голову в извинении. — Прости. Мне тоже неожиданно встречать родных матерей моих драконят… и думать, что ты улетишь к ней… и вспоминать былое… Прости!

— Ничего, мама, — ответил он ей. — Ты всё равно мне родная. Ты меня вылизывала, ты учила летать и защищаться… Ну как же я тебя брошу только ради того, что у кого-то запах похожий?

И вдруг, сжавшиеся в их груди чувства освободились через тихий длинный и перекатистый рёв, что они издали синхронно. Рёв не печали, но облегчения. Остальные члены семьи, от сиблингов до тёть, окружили их, не вмешиваясь, но просто пахня рядом и поддерживая, пока мама и сын справлялись со своими чувствами.

Через некоторое время их совместный рёв утих, и они проморгали мокро блестящие глаза мигательной перепонкой. Кречет обстоятельно вылизала морду Глина, уложив на его чешую новый слой родного запаха, полностью пряча под крылом — и только его мордочка высовывалась наружу.

Когда они снова обратили внимание на арену, Звёздолет наконец понял, что был захвачен их чувствами, и от этого тоже проморгался. Пока они справлялись с чувствами, бой, кажется, близился к концу.

Два небокрыла взмыли в воздух прямо над ареной, нарезая тугую восходящую спираль между друг другом, пытаясь достать один другого и в то же время увернуться от выпадов передних лап. И наконец, они сцепились вместе в клинче — и стали падать. Их крылья били о воздух, подтормаживая, но не предотвращая падение, но они продолжали держать друг друга, не давая освободиться и пытаясь кусаться.

И вот, они упали, взметая песок. Один из них взрыкнул от выбитого из лёгких воздуха, и на секунду их закрыла завеса от падающего песка. И когда она достаточно рассеялась, было ясно, что это победа — один уже был пригвождён к песку зубастой пастью, и активно размахивал хвостом.

Вермильон объявил победу, и они разошлись. Один явно был немного оглушён, и с края арены к нему побежали двое небокрылов — явно врачи. Они подпёрли его с двух сторон, и неспешно вывели через ворота.

Наконец, арбитр объявил последнюю пару на сегодня — два грязекрыла. На этот раз, без Рогоз. Звёздолёт вытянулся, рассматривая их с интересом и раздумывая, как они победят друг друга.

Этот бой был гимном терпению. В основном эти двое просто ходили друг подле друга, делая выпады и контрвыпады, но никто не стремился напрыгнуть или напасть. В один момент парочка небокрылов с трибун поблизости крикнула «ну когда вы наконец начнёте что-то делать?» — и они двое напали друг на друга, катаясь по земле и клацая пастями, пытаясь схватить то за шею, то за лапу. Но всё же, они не успели сделать победу — время окончательно вышло, и Вермильон объявил ничью, к неудовольствию части зрителей.