Вот теперь бой начался как следует. Противники закружились друг вокруг друга в низкой, стелющейся по песку стойке, выставляя вперёд пасти и передние лапы, готовые предугадать каждое движение соперника. В этой части они показывали свои стили и владение телом — небокрыл постоянно напрыгивал и отпрыгивал, стремясь найти бреши в защите, а грязекрылка методично отражала его выпады, не давая добраться до себя. Глин, смотрящий во все глаза, явно распознал ту самую тактику, что мама научила его — держаться, полагаясь на свою выносливость, пока небокрыл не выдохнется. Интересно, а что если она научилась ей как раз из таких поединков?

После серии обмена укусами и ударами хвостов, что уходили в воздух или безвредно скользили по чешуе, Каньон наконец предпринял первую воздушную уловку в которой его племя так хорошо — прыгнул, подлетая на несколько ростов вверх, и обрушился на грязекрылку с воздуха.

Она успела сгруппироваться и подкатиться, оказавшись хоть и снизу, но встречая его во всеоружии, кусая и обрабатывая мощными задними ногами. После парочки царапин он отскочил, хлопнув крыльями и снова разорвав дистанцию. После ещё одного круга небокрыл опять прыгнул, но она уже ждала от него такого, и успешно ушла с линии прыжка, вдогонку сбив его хвостом и заставляя перекатиться.

На несколько секунд они замерли, смотря друг на друга, их глаза свелись в щели. Затем их стойки снова сменились на стелющийся, низкий шаг, и они закружились подле друг друга. Наконец, подбадриваемый своей семьёй небокрыл сначала отскочил, а потом снова напрыгнул, на этот раз обретя больше скорости с высоты, и наконец подловив грязекрылку в момент, когда она только перекатывалась, подставляя бок с крылом. И хоть крылья остались нетронутыми, согласно правилам, но шея покрылась следами укусов — хотя всё же он зажал её шею слишком низко, и она вцепилась в его шею тоже. После короткого рычащего клинча он всё-таки отпрыгнул от неё, отпуская и тем самым дав снова встать на лапы.

Они снова закружились, ища слабости позы друг в друге. Небокрыл стал двигаться немного скованно, не стелясь так низко, как она — видимо, раны на животе и начинающаяся усталость давали о себе знать.

И грязекрылка этим воспользовалась. Сгруппировавшись в одно целое, она сделала прыжок в сторону, с помощью крыльев поворачиваясь прямо в воздухе, и, пока он не успел до конца развернуться, со всего маху врезалась ему в бок. Её жилистого тела оказалось достаточно, чтобы сбить с ног довольно лёгкого, предназначенного для высотных полётов, небокрыла. Она сразу этим воспользовалась, нависая сверху, прижав когтями шею — и с громким рыком захватывая горло в пасть.

Это был конец. Он не мог двинуться, не заставляя чешую вминаться в зубы драконицы, и ему оставалось только признать поражение, вихляя хвостом по песку арены. «Смотри и учись как тебе надо биться с нашим племенем, — сказала Кречет, обращаясь к Глину, — наноси раны, жди, пока небокрыл выдохнется, и заканчивай одним ударом, пользуйся разностью силы и массы. Как я тебя и учила. Как видишь, оно прекрасно работает!»

Арбитр сел, подходя к борцам: «Рогоз победила! Это уже четвёртая победа подряд!». Трибуны заскандировали её имя, и она, встав на ноги и отпустив небокрыла, пошла вокруг с кругом почёта. С трибун ей иногда протягивали еду, которую она сразу же глотала, а иногда ей даже вливали воду, прямо в пасть.

Но когда она прошли мимо секции Медночешуйных, она вдруг остановилась возле Глина, что аж высунул голову, чтобы полюбоваться на своего сородича.

— Ты же дракончик пророчества, да? — сказала Рогоз.

Грязекрыльчик молча кивнул. Он высунул язык, и его эмоции сменились удивлением. Остальные высунули языки тоже, и на их мордах было написано то же самое. Звёздолёт не мог поверить себе — в запахе его брата и этой грязекрылки было что-то общее, что-то указывающее на довольно близкое родство. Их языки затрепетали чаще, пытаясь убедиться, что это правда, и получая подтверждение раз за разом.

— И как тебя зовут?

— Глин, из рода Медночешуйных, — представился он полным именем перед незнакомой, но при этом так странно родственно пахнущей драконицей.

— Что ж, приятно познакомиться, Глин из рода Камышовых, — выделила грязекрылка последнее. — Меня зовут Рогоз, как ты уже слышал. И я твоя родная мать.

Крылья Глина невольно прираскрылись от удивления:

— Этого не может быть. Аша… — начал он.

— Моя сестра, которая решила, что эта напыщенная и несомненно ночекрылья писанина стоит одного из наших дракончиков! — клацнула грязекрылка челюстями. — Она всегда жалела всех, и говорила чушь про то, что надо всех видеть большой семьёй, а не только своих сиблингов. Причём, даже не всех соплеменников, а буквально каждого дракона! Какая же глупость… И потому когда она решила, что твоё яйцо подходит под напророченные критерии, она стащила яйцо с красной скорлупой из моей собственной кладки и улетела с ним к Когтям Мира… — её мысли несли с собой волну печали.

Глин знал, что случилось дальше. Кречет им всем рассказывала — Аша донесла его яйцо до их убежища сквозь боль от порванной перепонки, после погибнув от кровопотери через сильно разорванную мембрану. Он всегда гордился её героизмом, считая её своей родной матерью, гордясь её поступком и жалея, что она умерла и не видела, как он взрослеет. А теперь оказалось, что она своровала его из собственной семьи, прям как Ласт сделал с яйцом Цунами…

Тем временам, пока они говорили, Кречет тоже время зря не теряла, и обнюхивала их обоих с пристрастием. Но и ей язык говорил одно и то же — близкие родственники. Мать и сын. Настоящие, не приёмные, как она. От осознания этого небокрылка запахла беспокойством, будто ожидая, что прямо сейчас эта грязекрылка отнимет ребёнка у неё, отчего её лапы подпружинились, а морда вытянулась вперёд, будто прямо сейчас надо оборонять её Глина.