— Это понятно. И к этому были готовы. Алён, не надо Глеба считать легкомысленным. Видишь ли, в чём дело, действия Белозёрских порой трудно понять с первого раза, в первом приближении. Понятно становится спустя время. У них для каждого отведена своя роль и поставлена своя задача, которую должны выполнить на все 100!

— Даже для тебя?

— Даже для меня.

— И для меня?

— И для тебя.

— Как то это…

— Не совсем нравится?

— Да.

— Взгляни на это с другой стороны. Любой, кто попадает в орбиту их внимания, оценивается ими словно они тебя измерили, взвесили и пристроили там, где ты можешь быть максимально полезен. Если не можешь, то тебя просто вычеркивают из списка и забывают.

— Ага, своего рода список Шиндлера!

— Что-то в этом роде. И чем больше твоя ценность для них, тем больше тебе даётся. Но и больше с тебя начинает спрашиваться.

— А детей они так же квалифицируют?

— Дети для них идут по особой строке. Даже не родные.

— Это как?

— Ну вот возьми нашу Юльку. Она крестница Глебу. Ты знаешь, что с ней работает детский психолог?

— Зачем? Она что, нуждается в психологе?

— Не нуждается. Просто по заданию Глеба создаётся психологический портрет Юли. Чтобы выяснить к чему у неё предрасположенность, в чем она более талантлива и где может максимально, в будущем, себя реализовать.

— То есть, за Юлю, вы мужчины, уже всё порешали?

Я рассмеялся.

— Почему порешали? Просто выявив с детства её способности к чему-либо, это и будут развивать, делать на этом упор, в образовании, в развитии. Например, она любит рисовать. Даже в больницу к Глебу носила свои рисунки. Почему бы ей не пойти по этой стезе, где она сможет максимально раскрыться, как талант?

— То есть, у Юли не будет права выбора? Скажут куда идти, туда и пойдёт?

Я опять засмеялся.

— Алён, ты чего? Никто её лишать права выбора не будет. Просто это поможет развить в ней то, что заложено в ней от рождения.

— Может ты и прав. — Алёна гладила мои ладони у себя на животе. — Стас, я хочу тебе что-то сказать. — Она посмотрела вверх на меня, запрокинув голову.

— Говори.

— У Юли скоро родиться брат или сестра.

— Ты беременная?

— Да. Три недели. — Алёна продолжала смотреть на меня, а я глупо улыбался. Наконец она не выдержала. — Ты мне ничего не скажешь? Будешь и дальше улыбаться, как пыльным мешком пришибленный?

— А что тут скажешь, Алёна? Какими словами можно выразить свою радость? — Развернул её к себе лицом, поднял на руки и закружил. Она смеялась.

— Отпусти, поставь меня, не дай бог уронишь?

— Не уроню. — Когда её ноги коснулись земли, поцеловал её в губы. — Я очень рад, поверь. Я даже не надеялся на то, что у меня ещё будут дети. Значит у нас всё получилось! Теперь главное выносить и родить.

— Если ты будешь нормальным мужем, то я выношу и рожу.

— Обещаю, я буду очень даже нормальным.

— Стас, солнце встаёт!

— Я вижу. Смотри как красиво! Новый день начинается, Алёнушка!

— Пап, мам, а меня почему не позвали? — Из палатки вылезла дочь, терла кулачками глаза.

— Раз проснулась, иди к нам. — Улыбнулась ей Алёна и протянула к ней руки…

Аврора

Удивлялась сама себе, но я почему-то не испытывала негатива к Маргарите. Почему? Сама не могла понять этого. А ведь она в прошлом была любовница моего мужа и даже стала матерью его первого ребёнка — дочери. Наверное, всё дело в том, что между Ритой и Глебом всё это было до меня. И сейчас я не чувствовала в ней соперницу. И наблюдая за мужем, не увидела у него интереса к его бывшей. Он общался с ней равнодушно. Нет, не пренебрежительно или как-то негативно, а просто равнодушно и держал дистанцию. У меня даже создалось такое впечатление, что в глазах Глеба Марго это пройденный этап. Меня это даже как-то покоробило. А если я стану в его глазах пройденным этапом? Хотя его дедушка и отец прожили со своими жёнами всю жизнь. Хотя нет, отец Глеба не успел этого, его же убили. Но всё же. И ещё Катенька, дочь Глеба и Маргариты. Глядя на неё, я почему-то улыбалась. Хотя у меня уже есть свой ребёнок, сын. Катя такая смешная и её хочется взять на руки, целовать и щекотать. Светлое-русые кудряшки, голубые глаза и доверчивая улыбка. Да ещё в этом платьице, настоящая куколка.

Я сидела на веранде и пила чай с молоком. Тут же в вазочке лежали грецкие орехи. Это чтобы у меня молоко было жирнее. Пила чай и наблюдала за мужем и детьми. Глеб сегодня решил посвятить себя семье и общению с потомством, как он сам сказал. Вот он взял сына на руки, положил его на сгиб левой руки, нежно прижимая к себе, а правую руку протянул дочери. Она вложила свою маленькую ладошку в широкую ладонь отца, и они пошли на лужайку. На Глебе были спортивные штаны и майка. Был босиком. Он уселся по-турецки под яблоней. Там был тенёк. Он что-то говорил Кате. Она стояла рядом с ним и они смотрели на Костика. Потом к ним подошла Ксения с Соней на руках. Ксюша была в шортах и маечке. Тоже босиком. Села рядом с ними. Глеб одной рукой приобнял Катю, а она положила свою ручку на плечи отца. Рядом со мной села в плетёное кресло Маргарита. Тоже смотрела на Белозёрских. Некоторое время мы молчали.

— Знаешь, Аврора? — Сказала Марго. — Они, Белозёрские, могут использовать в своих интересах кого угодно, друзей, партнёров, даже жён и любовниц. Да-да. Но, единственные кого они никогда не будут использовать, это своих детей.

— Почему?

— Дети для них нечто сакральное. Ты же слышала такое выражение как: «Мы живём в наших детях. Они наше продолжение и наше бессмертие». Пусть я выразилась не совсем дословно, но ты же поняла?

— Да, поняла.

— Так вот. Многие это воспринимают в переносном смысле. Но только не Белозёрские. Для них это истина в буквальном смысле этого слова. Чтобы это понять, нужно знать историю этого рода. Ты читала летопись рода Белозёрских?