– Я тебя держал даже когда ты регулярно опаздывала и месяцами сидела на больничном, - возражает Костылев.
– И никогда не обижал зарплатой, хотя работала ты первые пару лет вообще никак.

– Я забыла!
– Алина его не слышит.
– Я простила! Я решила, что это мой налог на идиотизм! Но вы!
– Алька снова долбит в стекло.
– Вы решили забрать самое дорогое, что есть у меня! Да какого хрена вы вообще к Славке полезли?!

– Аля, ему нужна была помощь. Мы помогли!
– пытаюсь успокоить подругу.
– Аль, ну ты была недоступна…

– Замолчи, Анжелика… - Алька смотрит в глаза и дрожь проходит по телу. Там сплошной гнев и отчаяние.
– Я тебе доверяла! Я тебе доверяла!!!

Не могу выдержать этой пытки. Отодвигаю Костю, выхожу и запираю его на балконе, чтоб не вмешивался. Костылев даже сориентироваться не успевает.

– Прости, - смотрю Алине в глаза.

– В жопу себе свое “прости” засунь, Костылева!

Аля падает на стул, достает из шкафа сигареты. Закуривает как-то отчаянно, через боль, и мне больно вместе с ней.

– Аль, я всего лишь хотела помочь… - шепчу

Понимаю, что за этой истерикой стоит что-то гораздо большее, чем наша выходка. Это ранило Алину и ранило очень глубоко. Слезы подкатывают от того, что ловлю ее эмоции, от того, что стыдно, от того, что безумно боюсь их со Славкой потерять.

Аля никогда не была такой. И мне страшно от ее преображения. Ненавижу холод. Лучше бы матом крыла.

– Помогла, - Аля саркастично разводит руками.
– Уж помогла, так помогла, спасибо, подруга!

– Мы же все разрулим, - пытаюсь оправдаться.

– Разрулите, как же!
– Алина фыркает.
– Сначала втянули его неизвестно во что, теперь разрулите…

– Аль, так дальше не могло продолжаться!
– психую.
– Славка не мог вечно бегать, Данька не мог вечно ходить побитым…

– Так мне надо было рассказать, мне!
– Алина кричит.
– Мне в первую очередь! Даньку бьют, потому что у него мать тютя! А я за Славку убью! Пошла бы в школу, всех там разнесла. И за своего, и за чужого. Я уже так делала в третьем классе, от них отстали.

Ты бы разнесла. Понимаю, что за внешней мягкостью и беззащитностью стоит настоящая тигрица. Правда, включает ее Алька, только когда дело касается ребенка.

– Значит так, Костылева, - последнее слово звучит, как ругательство.
– Завтра же я увольняюсь с вашей паскудной компании. Плевать куда, главное подальше от вас.

Слова бьют, словно кнут. Но я терплю. Потому что не знаю как реагировать. Мне страшно терять и я замираю. В предвкушении этой жгучей боли. Дома я, наверное, буду реветь и кидаться на стены. Сейчас промолчу.

– Больше ты к Славе не подойдешь, - продолжает убивать Алина.
– А если посмеешь, я никакими методами не побрезгую. Я доверяла тебе, Анжелика. Думала, что ты способна из страшного монстра сделать человека. Ты же такая добрая, такая бесстрашная… А ты стала такой же, как он. Продолжайте вариться в своем дерьме. А сына моего я в это втягивать не позволю. Ему и генетики отца хватает, заколебалась с ней бороться, а ты еще своих тараканов ему добавляешь.

Так вот что тебя так волновало, родная. Что Славка станет похож на своего отца.

– Сейчас забирай своего… - Аля указывает взглядом на балкон.
– И убирайтесь из моего дома. Я сама со всем разберусь! Сама! Со всем! Как обычно!

Последние слова добивают. Слезы все-таки катятся.

– Лика!

Встречаемся с Алинкой глазами. Ревем обе.

– Не надо, - прошу.
– Давай поговорим…

Алина ревет навзрыд и я вместе с ней.

– Я тебе самое ценное доверила, думала, что ты не подведешь!

– Я старалась его научить! Я же пыталась тебе дозвониться!

–

Рыдаем и становимся в этот момент очень беззащитными. Не понимаю кто первый тянет руки, но мы обе оказываемся на полу и ревем уже в обнимку.

– Вы про меня не забыли?!
– стучит в дверь Костя.

– Покури, - отмахиваюсь.
– Мы сейчас…

– Прости, - все еще не могу успокоиться.
– Мне жаль.

– И ты меня, - Алина всхлипывает.
– Вспылила. Испугалась. Те мальчики в больнице. Родители орут в трубку. Вред здоровью средней тяжести. Славка теперь преступник…