Я поглядел на Розу, которая, несмотря на неважное самочувствие, идти на рандеву с диваном явно не спешила. Ей, видимо, тоже стало любопытно или у нее приказ: «от Кайи ни на шаг!». Ну или же она просто решила морально поддержать меня во время процедурки.

Я лишь пожал плечами и, более уже ничего не говоря, вошел в переговорную.

В помещении обнаружились четверо человек: двое медтехников (обе — женщины) в синенькой униформе, уже разложившие свой скарб на большом круглом столе; горничная, которая, собственно, и возвестила о прибытие оных медтехников; а также охранник.

Вероника с Розой встали чуть в сторонке, ну а я уселся в одно из посетительских кресел, расставленных вокруг стола.

Одна из сотрудниц центра протезирования (крайне симпатичная натуральная блондинка, чуть выше среднего роста) закатала рукав моего платья и быстренько протерла спиртовой салфеткой мою правую кисть, после чего поставила на стол передо мной некий довольно крупный прибор, белого цвета. Черт его знает, что это такое, однако похож он на здоровенную и разжиревшую вафельницу. Затем, щелкнув замком на ручке прибора, медтехник открыла его крышку (прямо-таки как у пресловутой вафельницы!). Внутри обнаружился…студень?

— Что это такое? — спросил я, глядя на совершенно неаппетитное желеобразное полупрозрачное нечто, зеленоватого цвета.

— Это…

Далее женщина произнесла что-то на французском, чего я, естественно, не понял.

— Ясно, спасибо. — ответил ей, сделав умное лицо.

— Растопырьте пальцы правой руки, пожалуйста! — велела медтехник.

Я растопырил.

— Чуточку сильнее, пожалуйста!

Я растопырил пальцы еще сильнее.

— Вот так, хорошо! А теперь, не изменяя положения пальцев, пожалуйста, полностью погрузите кисть в…

Опять что-то на французском.

…и не шевелите ею! — сказала она.

Погрузить кисть в субстанцию оказалось не таким уж простым делом, ибо у студня этого консистенция была весьма плотной. Более всего по ощущениям он напомнил мне…«лизун». Мерзкую игрушку, популярную в «девяностых».

Когда моя кисть оказалась полностью погружена в прохладную склизкую дрянь…

Из памяти всплыло то, как там я заказывал себе обувь ручной работы. Примерно таким же вот образом делался отпечаток стопы, куда затем заливался специальный состав, после затвердевания которого получалась индивидуальная колодка.

…медтехник с усилием закрыла крышку «вафельницы», защелкнув затем замок на ее ручке.

Интересно, если они, и правда, делают отпечаток кисти, то как же мне потом вызволить руку, не повредив при этом саму модель?

Впрочем… — я поглядел на второго медтехника, которая начала работать со своей ВЭМ.

— Вы ведь делаете трехмерную виртуальную модель моей кисти? — спросил у блондинки я.

— Верное предположение, да! — улыбнувшись мне, ответила она.

Значит, это весьма технологичная «вафельница».

Процедура заняла около пяти минут.

— А теперь начните, пожалуйста, шевелить пальцами. — велела блондинка.

— Активнее, пожалуйста! — сказала та, что сидела за ВЭМ.

— Шевелите до тех пор, пока вас не попросят прекратить! — добавила блондинка.

Этот этап занял примерно в полтора раза больше времени.

Мы писали, мы писали, наши пальчики устали. — из памяти всплыл старый стишок, ибо пальцы мои уже натурально отваливались после долгих минут непрерывного активного шевеления в столь вязкой и плотно сжатой субстанции.

— Все! — произнесла медтехник, работающая с ВЭМ, после чего блондинка открыла «вафельницу».

— Можете вытащить руку. — сказала она.

Что я и сделал.

— Для чего нужно было шевелить пальцами? — поинтересовался я, наблюдая за тем, как блондинка оттирает мою кисть от следов субстанции.

— Это была процедура сбора данных для первичного программирования вашего…

Она явно собиралась сказать: «протеза».

— … нового мизинца. Правда, потом понадобится еще некоторое время для того, чтобы он стал полностью функциональным.

— Полностью функциональным… — повторил я.

А затем, после того как блондинка заменила в «вафельнице» картридж с желеобразной дрянью, та же процедура повторилась и для левой, искалеченной кисти.