Существовали и коллаборационисты по принуждению.

Назначаемые немцами старосты деревень не могли отказаться от возложенных на них обязанностей из-за страха расстрела и гибели собственной семьи. Лица, служившие при немцах в полиции, чаще всего не принимали участия в карательных экспедициях. Однако многие из них помогали партизанам, но, опять же, как правило из-за страха за свои семьи.

Германская оккупационная политика не была единой для разных народов. Латышей и эстонцев признавали арийцами, и потому из местного населения сразу же стали формировать национальные части войск СС, развернутые в 1943 году в дивизии.

Литовцев, белорусов и украинцев арийцами не считали и подходили к ним более настороженно. Только в 1944 году была создана эсэсовская дивизия из западных украинцев, а в состав одной из латышских дивизий было принято несколько сот литовцев. Белорусскую дивизию начали формировать в 1945 году, но участия в боях она уже принять не успела.

Оккупационные власти, не допуская никаких проявлений политической независимости, поощряли развитие национальных культур в противовес русской. Однако на Украине и в Белоруссии даже убежденные противники советского строя с презрением относились к подобным действиям немцев.

В целом трагедия народов, оказавшихся в оккупации, хорошо выражена в одном из высказываний современника тех событий:

«Нет у нас выбора — «либо — либо». Если выиграют немцы, то уничтожат нас всех, если выиграют Советы, то уничтожат интеллигенцию и ассимилируют народ… Третьего выхода нет».

Вторая часть письма (датировано 3 августа 1943 года) содержала обращение к Гитлеру: Андрей Власов просил разрешения создать «Комитет освобождения народов России» и сформировать «Русскую освободительную армию» (РОА) из пленных и эмигрантов, поскольку «ничто не подействует на красноармейцев так сильно, как выступление русских соединений на стороне немецких войск»…

Генерал, который всегда отличался оригинальностью и нестандартностью решений, предложил свой план действий. Целый год он убеждал немцев в своей лояльности. А затем, в апреле и мае 1943 года, Власов совершает две поездки по Смоленской и Псковской областям и выступает с критикой… немецкой политики перед большими аудиториями, убеждаясь, что освободительное движение находит отклик в народе.

Но за «бесстыдные» речи перепуганные наци отправляют его под домашний арест. Первая попытка завершилась полным крахом. Генерал рвался в бой, порой совершая безрассудные поступки. И кое-что ему все же удалось.

С генералом Власовым и его штабом были заключены особые соглашения, предоставившие ему даже право создать в Советской России свою собственную разведывательную службу. Однако немцы о русской государственности не помышляли, а Власова и РОА рассматривали как инструмент пропаганды и разведки. Немцы хотели иметь возможность пользоваться добываемыми ею сведениями. Русские, служившие у Власова, относились к своим обязанностям с особым энтузиазмом, так как, видимо, ощущали, что работают на самих себя, ради своих идеалов.

К сожалению, Гитлер слишком поздно признал Власова. Это произошло тогда, когда Германия уже стояла на пороге катастрофы. Отказ от использования услуг русского генерала в первое время после его перехода на германскую сторону был продиктован, с одной стороны, принципиальным убеждением в том, что нельзя предоставлять право самоуправления даже самым мелким русским политическим объединениям, а с другой — опасением, что Власов, выступая в роли военного союзника Германии, выдвинет далеко идущие политические требования. Эти соображения подкреплялись непреодолимым недоверием к русским: высшее немецкое руководство опасалось, что генерал Власов ведет двойную игру — стоит ему только со своей армией очутиться на фронте, как он на каком-нибудь важном участке, на стыке германских частей, откроет путь советскому наступлению. Последний аргумент, как оказалось, был в отношении Власова лишен всяких оснований: в случае необходимости можно было использовать его армейские подразделения так, чтобы они находились под контролем немецких войск — соседей слева и справа. И здесь началась обычная неразбериха с субординацией, над которой даже Власов стал в конце концов посмеиваться. То за генерала отвечало командование сухопутных войск, потом его снова передали в ведение так называемого «Восточного министерства» Розенберга, то на роль руководителя претендовал Генрих Гиммлер, ну и, конечно, не мог остаться в стороне министр иностранных дел Риббентроп.

— Лучше всего, пожалуй, было бы посадить их всех на коней и послать на фронт как авангард армии Власова, — пошутил острый на язык начальник VI управления Главного управления имперской безопасности Вальтер Шелленберг…

А рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер писал о Власове следующее:

«Во всем этом деле пропаганды Власова я испытывал большой страх… У русских есть свои идеалы. А тут подоспели идеи генерала Власова: Россия никогда не будет побеждена Германией. Россия может быть побеждена только самими русскими. И вот эта русская свинья генерал Власов предлагает для сего свои услуги. Кое-какие старики у нас хотели дать этому человеку миллионную армию. Этому ненадежному типу они хотели дать в руки оружие и оснащение, чтобы он двинулся с этим оружием против России, а может, однажды, что очень вероятно, чего доброго, и против нас самих!».

Отношение немцев к Власову совершенно непонятно. Может быть, люди, которые его окружали в РОА, были последними подонками и бездельниками, которые только и ждали начала войны, чтобы перейти на сторону немцев?

Но нет, и тут документы не дают повода к подобным выводам.

Ближайшие сподвижники генерала Власова были высокопрофессиональными военачальниками и политическими деятелями, которые в разное время были отмечены высокими наградами советского правительства за свою профессиональную деятельность.