Шрифт:
И я поднял взгляд на Королева, пристально следившего за мной.
— Задача в общем виде понятна, Лев Николаевич… Но потребуется много мелких деталей. Сколько тактов на данной архитектуре требуют те или иные операции — в среднем и максимально. Поддерживается ли процессором целочисленные вычисления или эмулируются, и если эмулируются, то как именно. Объем памяти, ее организация, частота обращения… Ну и, собственно, примеры решаемых задач вместе со всеми входными, промежуточными и выходными данными.
— Обеспечим, Андрей! — торжественно провозгласил профессор. — Еще по чайку? М-м?
Вечер того же дня
Ленинград, Измайловский проспект
Устал… Измаялся…
Всего-то десятый час вечера, а меня клонит в сон. Папа смотрит телевизор, мама перемывает посуду, напевая что-то из Эдиты Пьехи… Тишь да гладь.
И толстым, толстым слоем шоколада блаженная мысль: «Завтра не в школу!»
Леонид Витальевич выговорил мне выходной у Тыблока.
Во вторник… И не вставать! Маленькое счастье школьника.
Телефон выдал короткую и как будто негромкую трель, словно извиняясь за поздний звонок.
В душе у меня ничего не екнуло даже, не сжалось, трепеща.
Я зашаркал в прихожую, и приложил холодную пластмассу к уху.
— Алё?
— Здравствуй, Андрей, — голос Вудроффа звучал деловито, даже немного официально, а меня будто подморозило.
— Я вас слушаю, — мой голос был суше песка в пустыне Сахара.
— Ты не против встретиться, поговорить?
— Где?
— Условное место номер два. Наша сотрудница будет держать в руках книгу в красной обложке. М-м… Завтра, в четырнадцать ноль-ноль.
— Хорошо, — ответил я, и аккуратно, бережно положил трубку на клацнувшие рычажки.
Глава 6
Среда, 22 ноября. День
Ленинград, Летний сад
Не различимое толком солнце еле светило сквозь сизую, обморочно зависшую хмарь. Тучи сомлели. Вялые мутные клубы стыдливо затягивали светлые облачные прогалы.
Никакого снега. Никаких осадков. Только изредка витали обессилевшие белые мокрые хлопья.
Слипшиеся снежинки щекотно таяли на лице, свивали в воздухе зыбкое кружево, а за его мимолетными узорами гнетуще и скорбно мрели деревья. Загнанные за кованые решетки Летнего сада, они тянули к небу узловатые сучья, взыскуя тепла и света.
Мои губы дрогнули, кривясь. Город давил на меня — черной водой Мойки, бледно-желтыми стенами домов, безлюдными аллеями парка, — словно располагая к меланхолическому унынью, но я был резок и зол. Тут и без того не знаешь, куда от проблем деться, так еще эти янки будут триггерить!
Продрогшие голые ветви сплелись надо мной, шаткой прорисью ложась на серый холст вышины, и я, угодив в сумрак, незаметно осмотрелся. Извилины, разогнанные капелькой адреналина, работали на форсаже — четко анализировали, мигом просчитывали, слаженно тасовали варианты…
«Хотел ощутить, каково быть Штирлицем? — уколола ехидная мысль. — На тебе! Ощущай… Агент „Волхв“!»
А Летнему саду безразлична была людская суета — парк берёг тихое очарование и дремотный покой. Не журчат фонтаны, рассыпая сверканье брызг, не шелестит спадающим шёлком листва. Еще бы не слышать слитный гул автомобилей, вовсе хорошо было бы…
Статуи укрылись дощатыми щитами, лебеди с Карпиевого пруда зимовали в ленинградском зверинце, а само озерцо окаймили белесые забереги, натягивая тонкий ледок на темное мутное зеркало вод.
Я шагал по Главной аллее, гадая, где засели чекисты — осторожненько засели, смирненько, лишь бы не спугнуть робких цэрэушников… Занятие мое, конечно, бесполезное — надо быть Зорким Соколом, чтобы углядеть парней из «семерки», но это всё же лучше, чем отчаянно, малодушно рефлексировать.
Неожиданно в скудной зимней черно-белой гамме ярко заалел «вещественный пароль», зовущий, как фонарик в ночи. Я еле совладал с собой, чтобы не ускорить шаг.
Держа в руке книгу, обернутую красной суперобложкой, со стороны Школьной аллеи вышла молодая хрупкая женщина в пухлой серой куртке и черных джинсах. Расшитая по олимпийским мотивам лыжная шапочка обжимала ее длинные, прямые волосы, не склонные виться, а редкие пряди обрамляли скуластенькое лицо с остреньким подбородком. Раскосые глаза смотрели на меня испытующе и с живым блеском.
Вспомнив, как бегал за нею, вызывая на контакт, я чуть было не ухмыльнулся в манере «гы».
— Здравствуй, Андрей, — тонкие женские губы изломились в легкой улыбке — она показалась мне не фальшивой, по лукавой американской привычке, а искренней. — Меня зовут Синтия Фолк… Или просто Синти. Я вице-консул, но… м-м… не только, и… Фред поручил мне встретиться с тобой. А… давай не стоять? — вырвалось у нее. — Не нужно привлекать внимание. Вроде бы мне удалось оторваться, но…