Шрифт:
Одним из самых глубоких мыслителей, занимающихся сложными вопросами создания и поддержания экономического роста, является профессор Нью-Йоркского университета Майкл Спенс, лауреат Нобелевской премии по экономике и человек, который многому научил меня за эти годы. Сочетая прочные теоретические основы с эмпирическими наблюдениями, его работы показывают, что при любом заданном наборе трудовых/капитальных/природных ресурсов структурная гибкость играет ключевую роль в содействии экономическому восстановлению и помогает странам "адаптироваться к долгосрочным" технологическим изменениям и глобальным рыночным силам". 3 Такая гибкость обычно требует хорошего "качества правительства", поскольку неизбежно предполагает устранение экономических ограничений, благоприятствующих определенным группам интересов.
2. СООТВЕТСТВИЕ СПОСОБНОСТИ И ГОТОВНОСТИ ТРАТИТЬ
Возобновление структурных реформ, направленных на стимулирование роста, должно сопровождаться мерами по устранению несоответствия между желанием тратить и кошельком - второй компонент политики. В противном случае хронический дефицит совокупного спроса будет и дальше сдерживать потребление и корпоративные инвестиции в новые заводы, оборудование и наем персонала.
Фискальная политика играет здесь ключевую роль, и настало время преодолеть паралич, охвативший этот важнейший инструмент управления экономикой, который Марк Блайт из Университета Брауна назвал синдромом "не могу, не хочу и не должен". Во многом из-за опасений вернуться к старым привычкам перерасхода средств политический подход к бюджетной политике свелся к глупым крайним дискуссиям - настолько, что в такой развитой и сложной стране, как Соединенные Штаты, Конгресс оказался не в состоянии выполнить самую основную из всех экономических функций - активно согласовывать годовой бюджет страны. Как уже отмечалось ранее, законодатели прибегли, по сути, к простому переносу прошлогоднего бюджета.
Речь идет не только о пересмотре подходов и менталитета, которые приводят к чрезмерной жесткости и экономии, хронически недооценивая размер отрицательных фискальных мультипликаторов и необходимость более чуткого реагирования политики, то есть степень, в которой сокращение бюджетных расходов приводит к динамике, вызывающей непропорционально большое снижение общего совокупного спроса. Речь также идет о более активном использовании налоговых и расходных мер для повышения качества расходов без чрезмерного воздействия на стимулы, способствующие инновациям и предпринимательству.
Например, в Соединенных Штатах это включает в себя - от наименее спорных к наиболее спорным - закрытие налоговых лазеек и каскадных освобождений, повышение налогообложения начисленных процентов, получаемых частными инвестиционными компаниями и хедж-фондами, реформирование налогообложения наследства, упорядочение субсидирования ипотеки и повышение предельной налоговой ставки для лиц с самыми высокими доходами. Это также потребует решительных шагов по модернизации системы корпоративного налогообложения, которая изобилует аномалиями, искажениями и неправильно выстроенными стимулами, которые скорее подрывают, чем способствуют экономическому росту, в том числе поощряя компании тратить большие деньги на "инверсии", то есть покупку иностранных компаний с целью географического перемещения и снижения налогового бремени при сохранении прежней продуктивной деятельности. Кроме того, необходимо повысить эффективность бюджетных расходов в плане повышения производительности труда и более полного раскрытия человеческого потенциала, в том числе, как уже отмечалось, за счет большего внимания к инвестициям, инфраструктуре, реформе образования и здравоохранения.
Такие меры также позволят сдержать ухудшение ситуации с трифектой неравенства, которая обостряет проблемы как с предложением, так и со спросом, способствующими процветанию. Помогая сгладить чрезмерный рост неравенства доходов и богатства - первых двух компонентов трифекта, - они также могут остановить ухудшение ситуации с третьим важнейшим компонентом, который напрямую касается и будущих поколений: неравенством возможностей.
Чем больше прирост доходов достается богатым, а в последние годы это происходит особенно активно, тем меньше увеличивается потребление на периферии, поскольку богатые домохозяйства тратят меньшую часть своих доходов, чем домохозяйства среднего и низшего класса. Таким образом, небольшое повышение верхней предельной ставки налога поможет решить эту проблему, и в подавляющем большинстве случаев это произойдет без серьезной дестимулирующей работы. Однако его широкое принятие обществом, как и других мер по налогообложению физических и юридических лиц, должно сопровождаться убедительными обязательствами о том, что дополнительные поступления будут направлены на развитие секторов, имеющих ключевое значение для долгосрочного роста производительности.
Кроме того, существует возможность более широкого использования современных подходов, которые позволяют лучше соотнести возможности расходования средств с важными национальными приоритетами. Несмотря на аналитический прогресс, внимание к расширению масштабов частно-государственного партнерства по-прежнему остается недостаточным. Потенциал, безусловно, есть. В качестве примера можно привести, с одной стороны, острую нехватку средств для инвестиций в инфраструктуру и, с другой стороны, большой пул долгосрочных капиталов, ищущих возможности для долгосрочных инвестиций (будь то суверенные фонды, страховые компании или пенсии). Этот пробел особенно очевиден, если учесть, что часть этого пула также стремится оказать социально полезное воздействие. Однако правительства еще слишком мало сделали для того, чтобы предложить подходящее меню вариантов партнерства, и это несмотря на то, что существуют обнадеживающие примеры работы - от дорог до городских парковок.
Несоответствие спроса еще более заметно на региональном уровне, особенно в Еврозоне. У таких стран, как Греция, была (и есть) готовность, но не способность тратить. В то же время у других, таких как Германия, был (и есть) кошелек, но не было желания.
Продвижение вперед фискальной составляющей европейской региональной интеграции также могло бы в значительной степени способствовать решению подобных проблем, в том числе избежать досадных заминок в историческом процессе региональной политической интеграции. Но, опять же, необходимо было убедиться, что предполагаемые фискальные трансферты не будут потрачены впустую. И доказать это на региональном уровне гораздо сложнее, чем на национальном. Как минимум, необходимо заблаговременно принять меры по укреплению доверия, чтобы дать понять, что средства используются для поддержки структурных реформ, а не подменяют их; также необходимы процессы проверки, основанные на фактах. Ни одна из этих задач не является непреодолимой, но обе они требуют большего взаимного доверия и активного следования общей цели региональной интеграции. При этом важно разделять общее понимание прошлого и общее видение совместного процветающего будущего.
Есть еще и глобальное несоответствие, которое решить еще сложнее. Оно проявляется в структуре национальных профицитов и дефицитов, которую удручающе трудно изменить, и в недостаточно продуктивной утилизации профицитов. В общем, мы по-прежнему очень далеки от того, что предусматривали отцы-основатели Бреттон-Вудского соглашения в плане симметричной корректировки дисбалансов между странами с профицитом и дефицитом таким образом, чтобы это способствовало глобальному процветанию и снижению двусторонней напряженности и упущенных возможностей.