Но правительства всех этих стран годами финансировали палестинцев в Газе. Они предоставили миллиарды долларов иностранной помощи непосредственно правительству ХАМАС через организации ООН и многие другие. Эти деньги использовались лидерами ХАМАСа либо для собственного обогащения (лидеры группировки стали миллиардерами), либо для создания инфраструктуры террора в Газе, которая позволила группировке осуществить теракт 7 октября, похитить израильтян и держать их в заложниках в Газе.

Учитывая все это, я решил, что должен как можно скорее отправиться в Израиль. Несколько вещей убедили меня в этом. Первым было то зрелище на Таймс-сквер. Осознание того, что если в Нью-Йорке празднуют эти теракты, то скоро их будут праздновать по всему миру. Второй - уверенность в том, что масштабы злодеяний, совершенных в тот день, вскоре будут преданы забвению. И не только потому, что в тот день, 7-го числа, задолго до того, как стал понятен масштаб атаки, западные СМИ уже сосредоточились не на том, что только что произошло, а на том, что может предпринять Израиль в ответ. Освещая многие из этих войн, я уже знал, что вопрос "Что сделают израильтяне в ответ?" вскоре станет главным. Я также опасался - как оказалось, правильно - что по миру прокатится огромная волна отрицания, что то, что оказалось самой большой резней евреев в мире со времен Холокоста, будет быстро отрицаться так же уверенно, как неонацисты и другие пытались отрицать нацистский Холокост после того, как он произошел.

Позже в родном Лондоне мне вместе с другими журналистами покажут сорокашестиминутный монтаж массовых убийств 7 октября. Эти кадры были собраны из записей, сделанных террористами в тот день, из записей, сделанных прибывшими на место происшествия спасателями, а также из записей, сделанных жертвами в тот день и найденных на их телефонах. В последующие месяцы я увижу множество подобных видеозаписей от людей, которые были на вечеринке в Нова, от родственников, которые показали мне последние мгновения жизни своих близких, и от организаций вроде "Хацала", чьи отважные добровольцы из числа евреев, мусульман и друзов в тот день отправились на поиски катастрофы.

Но все это не шло ни в какое сравнение с тем впечатлением, которое произвел на зрителя первый просмотр фрагментов кровавой бойни. Убийства и тела, показанные на кадрах, казалось, продолжались бесконечно. Сцена за сценой, сцена за сценой.

Появились кадры, на которых террористы с помощью лопаты пытаются отрезать голову лежащему на полу молодому человеку. При каждом ударе они выкрикивали "Аллаху Акбар". Были кадры, на которых молодые женщины на израильской военной базе прятались в угол, когда туда входили вооруженные мужчины-террористы. Были кадры, на которых молодые люди спасались бегством от партии "Нова" - или прятались там, где, по их мнению, было безопасно. А затем - кадры, на которых первые спасатели заходят среди груды мертвых тел и отчаянно кричат, пытаясь понять, жив ли кто-нибудь еще. Казалось, что эти кадры продолжаются часами, но число жертв, показанных в этом фильме, составляло едва ли 10 процентов от общего числа жертв того дня.

Чтобы заставить замолчать целую комнату британских журналистов, нужно очень многое, но три четверти часа такого выступления сделали это. Я ушел с моим старым другом из британских СМИ, семидесятилетним журналистом, который видел свою долю войны. Мы долго не могли найти слов, пока шли по серым, покрытым листьями улицам Лондона. В конце концов ему все же удалось что-то сказать. "Ублюдки", - сказал он. "Ублюдки", - согласился я.

Конечно, это не отражало того, что мы только что увидели. Ничто не могло. Но когда я начал осмысливать происходящее, я никак не мог понять одну вещь, особенно на сайте . Я писал о войнах на трех континентах и освещал их, я видел свою долю ужасов. Но в этом злодеянии было что-то необычное. Пытаясь разобраться в этом, я не мог не думать о том, что во всех этих кадрах, снятых террористами и переданных их сторонникам (которые сначала праздновали, а потом отрицали эти действия), было нечто необычное даже в долгой истории насилия. Это было то, что террористы 7 октября делали то, что они делали, с таким наслаждением. И дело не только в бесконечном выкрикивании своих боевых кличей. И не видимое ликование, которое можно было увидеть на их лицах и услышать в их голосах. Дело в том, что все это доставляло им такую сильную радость. И что они гордились своими действиями.

Одна из записей с 7-го, первого видео со зверствами, была запись одного из террористов, проникшего в кибуц Мефальсим, общину с населением чуть более тысячи человек на юге Израиля. В разгар атаки террорист позвонил по телефону своей семье в Газе. Волнение в его голосе было очевидным. "Привет, папа", - начинается трехминутный звонок. "Открой сейчас мой WhatsApp и увидишь всех убитых. Посмотри, скольких я убил своими собственными руками! Твой сын убивал евреев!" Отец отвечает: "Да хранит тебя Бог". Сын ликует. "Папа, я говорю с тобой с телефона еврейской женщины. Я убил ее и убил ее мужа. Я убил десять человек своими собственными руками". Он продолжает и продолжает повторять. Хвастается. "Папа, я убил десятерых! Десять своими руками! Позови маму".

"О, мой сын. Да благословит тебя Господь", - говорят родители. Их сын продолжает хвастаться матери тем же. "Как бы я хотела быть с тобой", - отвечает она. "Мама, твой сын - герой", - хвастается он. "Убивать, убивать, убивать". Затем на связь выходит брат мужчины, и молодой человек хвастается и перед ним. "Я убил десятерых. Клянусь!" "Держи голову выше, отец. Держи голову выше". Один из мужчин на другом конце говорит: "Вернись, вернись". "Что значит "вернись"?" - отвечает сын. "Назад дороги нет. Либо смерть, либо победа". Открой WhatsApp. Увидь мертвых. Открой его. Откройте WhatsApp на моем телефоне и посмотрите на мертвых. Как я убил их своими руками".

В дни после 7-го числа многие люди пытались разобраться в фактах , подобных этим. Чем - если вообще чем-то - можно объяснить такую ненависть? И что может сделать любой мужчина или женщина против нее? Размышляя об этом, я вспомнил моего покойного друга Джорджа Вайденфельда.

Джордж был венским евреем, родившимся в 1919 году. Он умер в 2016 году, дожив до глубокой старости. Он бежал от нацистов, спасаясь из Австрии после аншлюса, или немецкой аннексии, страны в 1938 году. Он приехал в Англию, по пути встретившись в Париже с великим писателем и поклонником Габсбургов Йозефом Ротом. Джордж был хранителем историй о тех временах, но, пережив нацистский режим, он провел большую часть своей долгой жизни, пытаясь понять его. Как издатель он часто давал противоречивые согласия на публикацию книг нацистов и о нацистах - в том числе мемуаров Альберта Шпеера. Но, как вспоминает историк Эндрю Робертс, к концу жизни Джордж часто размышлял о том, что, по его мнению, "есть люди, которые являются худшими антисемитами, чем нацисты".

В каком-то смысле это было необычное заявление. Но, как объяснял Джордж, хотя ХАМАСу, "Аль-Каиде", "Исламскому джихаду" и другим до сих пор не удалось устроить такой же геноцид, как нацистам, не было сомнений, что они бы устроили, если бы смогли. И все же в их действиях и мотивах было что-то такое, что отличало их от других. Джордж был бы последним человеком, который когда-либо преуменьшил бы вину нацистов, убивших стольких его друзей и близких. Но он, как и многие историки, отметил, что, как бы ни были они злы в целом, нацисты пытались скрыть худшие из своих преступлений.