– Может, просто понял, как мне повезло с семьей.

Мэй улыбнулась той особенной улыбкой, которой умеют улыбаться только любящие тети своим племянникам. В её глазах была такая теплота, что на мгновение я почувствовал укол вины. Эта женщина любила "своего" Питера безусловно, а я был просто незваным гостем в чужой жизни.

– А что планируешь на сегодня? – спросила она. – Опять будешь пропадать с друзьями до поздна?

– Нет, – покачал головой я. – Сегодня хочу провести день с тобой. Давно мы не проводили время вместе.

Лицо Мэй осветилось неподдельной радостью:

– Правда? А что будем делать?

– А что ты любишь делать по выходным?

Она задумалась, медленно жуя блинчик:

– Знаешь, раньше, когда твой дядя Бен был жив, мы часто ходили в кино. Или брали видеокассеты в прокате и смотрели дома старые фильмы. Особенно итальянские комедии – Бен их обожал.

В её голосе появилась легкая грусть при упоминании дяди Бена. Я знал, что он умер несколько лет назад от сердечного приступа, и Мэй до сих пор скучала по нему.

– Отличная идея, – сказал я воодушевленно. – Сходим в видеопрокат, выберем что-нибудь хорошее. А потом купим мороженое и устроим киномарафон.

– Ты уверен, Питер? – недоверчиво спросила она. – Тебе не будет скучно со старой теткой?

– Скучно? – рассмеялся я. – Мэй, ты самый интересный человек, которого я знаю.

Это была правда. За две недели жизни в доме Паркеров я успел оценить незаурядный ум и тонкое чувство юмора Мэй. Она видела жизнь с разных сторон, много читала и умела поддержать разговор на любую тему.

После завтрака мы оба пошли приводить себя в порядок. Я надел удобные джинсы и серый свитер – погода на улице была прохладной, типично октябрьской. В воздухе уже чувствовалось приближение зимы, листья на деревьях желтели и красными пятнами ложились на тротуары.

Видеопрокат "Blockbuster" находился в десяти минутах ходьбы от нашего дома. Это было типичное заведение начала девяностых – яркие неоновые вывески, стеллажи с тысячами видеокассет в пластиковых коробках, постеры последних голливудских блокбастеров на стенах.

– О, миссис Паркер! – приветствовал нас молодой продавец за стойкой. – Давно вас не видел.

– Привет, Дэнни, – улыбнулась Мэй. – Мы с племянником хотим взять что-нибудь для семейного просмотра.

Дэнни, худощавый парень лет двадцати с длинными волосами и серьгой в ухе, кивнул:

– Что-то конкретное ищете? Только что завезли новинки – "Форрест Гамп", "Скорость", "Интервью с вампиром"...

– Нет, спасибо, – покачала головой Мэй. – Мы хотим что-то из классики. Итальянские комедии, может быть.

Лицо Дэнни озарилось пониманием:

– А, для дядюшки Бена коллекцию собираете! У нас есть отличный раздел. Вон там, в дальнем углу.

Мы направились к указанной секции. Полки были заставлены кассетами с фильмами Федерико Феллини, Витторио Де Сика, Лукино Висконти. Но больше всего было комедий семидесятых-восьмидесятых.

– О, смотри! – воскликнула Мэй, доставая кассету. – "Укрощение строптивого" с Адриано Челентано и Орнеллой Мути. Бен просто обожал этот фильм.

Я взял коробку в руки. На обложке красовались фотографии главных героев – брутальный Челентано с характерной ухмылкой и красавица Мути в роскошном платье.

– А этот? – я показал на другую кассету. – "Синьор Робинзон".

– Тоже замечательный, – кивнула Мэй. – А вот этот – "Бархатные ручки" – просто шедевр. Мы с Беном пересматривали его раз десять.

Мы провели в магазине почти час, выбирая фильмы. В итоге взяли четыре кассеты – достаточно для полноценного киномарафона. Мэй была в восторге, её глаза светились предвкушением.

По дороге домой мы зашли в маленькое кафе-мороженое "Sweet Dreams", которое располагалось на главной улице Квинса. Заведение было оформлено в стиле пятидесятых – клетчатый пол, хромированные стулья, музыкальный автомат в углу, где крутились хиты The Beatles и Elvis Presley.

– Что будете заказывать? – спросила нас девушка за прилавком, симпатичная блондинка в полосатой форме.

– Мне двойное шоколадное в вафельном стаканчике, – сказала Мэй. – А тебе, Питер?