— Твоя сестра Алия тоже хочет быть учительницей, — говорит Рустам, — правда, скорее всего, не получится…

— Почему?

— Замуж выходит этим летом, там дети пойдут, не до учебы.

— Но постой… — я лихорадочно припоминаю возраст моей двоюродной сестры, — она же… Ей же год еще в школе учиться!

— Ну, доучится. Если муж позволит. А нет, так и не надо.

— Но как же… Ей только…

— Разрешение родителей есть, все по закону.

— О…

— Да, жених из хорошей семьи, чего ждать? Наши прабабушки еще раньше замуж выходили.

«Да, — хочется добавить мне с неизвестно откуда взявшейся язвительностью, — а еще они в поле рожали. И детей хоронили через одного».

Но я мудро молчу, искренне радуясь, что живу в Европе, и у меня совсем другое будущее.

К тому же, откуда я знаю, может Алия рада замужеству. И любит своего будущего мужа. Сейчас все-таки не Средневековье…

И здесь — вполне цивилизованная страна. С светскими законами. И с соблюдением прав человека.

Мы въезжаем в город, и я с любопытством смотрю по сторонам, стараясь припомнить хотя бы что-то из далекого детства, когда гоняла с Рустамом на велосипеде здесь.

Но, к сожалению, вообще ничего не вспоминается, город сильно изменился за десять лет.

В центре, мимо которого мы проезжаем сейчас, стоят современные высотные здания, длинные башни из стекла и бетона, везде очень чисто, гладкие хорошие дороги, светофоры, дорогие блестящие машины. Сейчас уже очень жарко, марево дрожит над асфальтом, и народа на улицах немного. Но те, что ходят, выглядят вполне по-европейски.

Похоже, всеобщая урбанизация пришла и сюда.

Это хорошо?

Наверно, хорошо.

Мы проезжаем центр. Погружаемся в одну из улочек старого города.

И вот здесь все по-прежнему.

Узкие каменные тротуары, дувалы, мостовые, мощеные круглыми камнями, высокие каменные заборы, за которыми и проходит вся жизнь семей, обитающих тут, в зеленых внутренних двориках.

Когда подъезжаем к бабушкиному дому, я уже все узнаю. И колодец в конце улицы, и дальний сад, откуда мы таскали абрикосы.

Неожиданностью становятся новые большие ворота, открывающиеся автоматически.

Это забавное сочетание прогресса и традиций умиляет, и я улыбаюсь, уже радуясь встрече с родными.

Мы заезжаем во двор, и тут я понимаю, что он необычно большой. Раньше здесь с трудом помещалась одна машина, а сейчас спокойно разместится три, или даже четыре. Причем, именно такого размера, как машина Рустама.

Брат выходит первым, подает мне руку, и я спрыгиваю на камни двора.

— Ай, Наира, девочка моя, — незнакомая женщина, в которой я с трудом узнаю свою тетку Аишу, мать Рустама, обнимает меня, сразу же обволакивая душным терпким ароматом масел и специй, — какая красивая стала, какая ягодка, ах!

Меня тискают, поворачивают, целуют, кажется, все женщины, что есть в доме. Еще одна моя тетка, мои сестры, какие-то дальние родственницы, имен которых я не помню, под ногами вертятся дети, галдят и прыгают.

В целом, все это напоминает нападение цыганского табора где-нибудь в Румынии на доверчивого туриста, настолько обескураживает и даже чуть-чуть страшит.

— Где она? Дайте мне посмотреть на мою девочку! — строгий голос бабушки Ани, мгновенно перекрывает гомон, и все расступаются.

Я вижу бабушку и понимаю, что она совершенно не изменилась! Такая же худенькая, в скромном платке и домашнем платье. Это — как возвращение в далекое детство, бьет по голове, и я, почему-то не сдержав слезы, протягиваю к ней руки.

Бабушка обнимает меня, причитает, как она рада, и какая я красивая, и как похожа на своего отца, ее единственного сына, и еще много-много всего говорит, а я слушаю ее и почему-то чувствую себя дома. Больше дома, чем в отцовском доме.

Наверно, правильно, что я сюда приехала. Родители знали, что мне нужно на самом деле.

Мы заходим в дом, меня тут же разувают, забирают сумку, провожают умываться с дороги и сажают за стол.

Вообще, обращаются, как с дорогой гостьей.

И это так приятно и непривычно, что голова кругом идет.

Запахи вокруг родные, потому что так же пахнет и в нашем доме: специями и травами. Интерьеры — тоже знакомые. Диваны, ковры, низкие столики, подушки… Много всего, на чем останавливается взгляд.

Ощущение дома не проходит. Меня заботливо кормят, расспрашивают про папу, маму, учебу, дружно восхищаются моей красотой, успехами в учебе и прочим, прочим, прочим…