У Джо появилось плохое предчувствие, что он так спокойно принял свою участь, поскольку не ведал ничего иного. Отсюда напрашивался один вопрос:

— Тебя кто-нибудь когда-нибудь любил?

Кэдиган с трудом сглотнул ком от горьких воспоминаний и следовавшей из них единственной истины.

— Нет, госпожа. Мне не ведомо значение данного слова.

Прикрыв глаза, Кэдиган наслаждался ощущением нежных пальцев, ласкающих его голову. Никто к нему так не прикасался.

Словно он был значим и дорог.

Из-за его скрытности и замкнутости большинство женщин не замечали его. Во многих отношениях считали недостойным. Чересчур высоким. Сильным. Жутким. Демоническим.

Покрытым шрамами.

Проведя юность в аббатстве, он не ведал об удовольствиях, какие женщина сулит мужчине. Он видел их лишь издали, работая в саду, когда девицы подходили к воротам и просили милостыню. Дальше заходить им не дозволялось. А с такого большого расстояния они походили на мужчин.

После родов, когда мать оставила Кэдигана в келье, отец Брайс строго запретил женщинам пересекать врата аббатства. При любых обстоятельствах. А Кэдигану было запрещено приближаться к дверям и воротам, что вели за стены каменного монастыря.

До призыва в армию он даже не знал, как звучит женский голос. А потом услышал их пронзительные стоны и увидел на солдатских оргиях блудниц, которые шли за войском, торгуя собой за монеты и объедки.

Боясь опозориться и быть осмеянным, Кэдиган сторонился их, пока не достиг двух десятков лет отроду. Скорее всего, он бы воздерживался и дальше, если бы однажды ночью после жестокой битвы одна из распутных девок не поднесла ему питьё, когда так хотелось забыться.

В итоге, она лишила его целомудрия и денег, бросила с расцарапанной спиной, ужасной головной болью и четырёхдневным голодом из-за нехватки серебра на пропитание. Как и первая битва, это послужило ему уроком, никогда не терять бдительность рядом с женщиной. Они столь же опасны, как хорошо обученные мерсийские и саксонские рыцари, жаждущие пролить кровь кимры... и намного коварней.

Тем не менее, пока дыхание Джо ласкало его кожу, когда она пальцами перебирала ему волосы, Кэдиган почувствовал, что его околдовывает её нежность. Разум твердил оставаться начеку.

Вот только задача оказалась не из лёгких. Особенно с отяжелевшим и изнывающим членом. И раненным сердцем, изнемогающим от тоски о неведомых ему вещах.

В эту секунду он бы с радостью отдал ей свою жизнь, если бы она приласкала пальцами его чресла.

Поглядев на его шею, Джо нахмурилась при виде ещё одного ужасного шрама, выглядывающего из-под льняного воротника. Она провела пальцем по сморщенной мягкой коже.

— Откуда он у тебя?

— Я не помню.

«Как он мог забыть? Рана явно нестерпимо болела...»

У Джо оборвалось дыхание, когда она заглянула за ворот на спину.

«Нет, не может быть!..»

Прикусив губу, она подняла край рубахи, чтобы глянуть на спину, всю изуродованную шрамами.

— Боже всемогущий, Кэйд. Что они с тобой сделали?

Он натянул рубаху и снова лёг с напряжённым видом.

— Ничего.

Не удивительно, что он не обратил внимания на укус, который не идёт ни в какое сравнение с кошмаром изувеченной спины.

Кэдиган вздохнул.

— Тебе следует поспать, пока есть такая возможность. Петух скоро запоёт. И тогда я провожу тебя домой.

Как можно мягче Джо перекатила его на спину, чтобы увидеть лицо. Он смотрел на неё отрешённо и смиренно. Но глаза выдавали сильную муку и жажду, разбивавшую ей сердце.

Тысячелетие одиночества.

— Это шрамы от хариусов?

Он покачал головой.

— Какое это имеет значение?

Она посмотрела вниз, где рубаха разошлась, обнажив грудь с ещё большим количеством шрамов. Неудивительно, что он укутался как монах. Даже на сердце был глубокий шрам, словно кто-то нанёс ему смертельный удар.

— Кто ты такой, Кэдиган? На самом деле? Почему с тобой такое сотворили?

Он сглотнул и отвернулся.

Сначала она решила, что он не собирается отвечать на вопрос.

Это оказалось не так. Запахнув рубаху, скрывая от её взора шрамы, Кэдиган облизал губу, прежде чем тихо промолвил:

— Мой отец — принц демонов. Он соблазнил мою мать в попытке обокрасть. Узнав правду, она отреклась от меня. — Кэйд потёр рубец на сердце. — Когда я отказался красть у матери, отец натравил на меня свои легионы. Даже здесь они охотятся за мной. — Он с трудом сглотнул, и одинокая слеза скатилась из уголка глаза. — Несмотря на демонические корни, я не причиню тебе вреда, госпожа.

Он приподнялся, намереваясь встать.

Джо удержала его на месте.

— Что ты делаешь?

— Ухожу, прежде чем ты вышвырнешь меня с кровати.

Судя по бесстрастному тону, женщины именно так с ним всегда и поступали.

Обхватив ладошкой его щеку, Джо повернула Кэдигана к себе лицом.

— Я по-прежнему не уверена, что это не сон или галлюцинация. Но я никогда в жизни не действую сгоряча. Даже после того, как застукала мужа в постели с другой женщиной, прошло три дня, прежде чем я отреагировала.