— Это еще не все, — продолжил я. — Вы больше не торгуете с теми ахейцами, что пришли в Вилусу. Если узнаю об этом, вам конец. Понял?

— Да, господин, — пугливо посмотрел он на меня.

— А если понял, — я смерил его ледяным взглядом, — то я возьму десять заложников из самых знатных семей. Они поедут на Сифнос. А из твоей семьи возьму двоих. И все горожане принесут мне присягу именем богов, в которых верят.

— За-заложники? — поморгал тот в растерянности. — Какие еще заложники? Зачем заложники?

— Затем, что если вы нарушите данную клятву, — пояснил я, — то они умрут на кресте, проклиная своих отцов.

— Великие боги, — прошептал старик. — За что ты караешь нас?

— А ведь вы могли не доводить до этого, — укоризненно посмотрел на него я и повернулся к людям, которые вслушивались в каждое слово. — Разве я обманул вас? Я сказал, что возьму город, и я его взял. А вот теперь я клянусь вам именем бога Поседао, которого почитаю! Если вы преступите данную клятву, то я сотру этот город с лица земли, а всех, кто живет в нем, убью или сделаю рабами. Я населю Лемнос своими слугами, а ваши земли и скот отберу и отдам им. Расскажите это тем, кто сейчас прячется в горах. Остров большой, вам понадобится время. Но я не спешу.

— Да, господин! Клянемся, господин! — раздались испуганные голоса, преимущественно женские. — Не трогайте нас! Мы все исполним, что велите.

— Весной сюда приедет мой писец, Холайе, — повернулся я к своему новоявленному чиновнику. — Он пересчитает людей, которые здесь живут, их скот, количество олив и пахотной земли, и все рыбацкие лодки. Я установлю справедливую дань, и вы будете ее платить после каждого урожая.

— А? Чего? — старик застыл с дурацким выражением лица.

Он так и не понял, кого я пришлю и, главное, зачем. Ведь на этом острове ни один человек не умеет ни читать, ни писать, а дюжина дюжин для них — это абстрактное понятие, означающее бесконечное множество.

— Дикое время! Дикие люди! — сплюнул я и пошел к кораблям. — Ну вот, скажите на милость, какая тут может быть цивилизация? Как спасти этот проклятый мир? Вот ведь угораздило меня именно в это время провалиться. И почему не на пятьсот лет позже? Тьфу!

— Куда сейчас, государь? — спросил Абарис. — Может, наведаемся на Лесбос? Остров огромный, и там правит несколько басилеев. Я думаю, нам нужна еда.

— Лесбос? — задумался я. — А давай. Время пока терпит.

Сколько там ахейцы с троянцами воевали? Десять лет? Вранье, конечно, но я должен успеть. И хотелось бы вернуться домой до того, как море закроют зимние шторма.

Глава 15

Две недели спустя. Окрестности Трои.

— Корабли горят! Корабли! Еле отбили троянцев!

Патрокл ворвался в шатер, где Ахиллес бездумно валялся уже не первую неделю, понапрасну изводя зерно и мясо. Он наотрез отказывался биться, а ведь положение данайского войска ухудшалось с каждым днем. Подвоз еды с Лемноса прекратился, отряды, шедшие за продовольствием, били нещадно какие-то мальчишки-лучники, скачущие верхом на лошадях, и совсем скоро в лагере наступит голод. Войска под командованием Гектора и Деифоба регулярно выходили из города, отбрасывали ахейцев от ворот и преспокойно возвращались под защиту укреплений. А вот сегодня они уже дошли до кораблей, сумев поджечь десяток из них, а потом обложили частокол лагеря, едва не взяв его штурмом.

— Ну, чего ты молчишь? — заорал на своего друга Патрокл. — Так и будешь лежать?

— Так и буду, — Ахиллес повернулся на другой бок. — Я за эту сволочь воевать не собираюсь. И тебе не советую, друг мой. Наши ведь корабли не горят. Еда есть, добыча есть, рабынь наловили. Не о чем беспокоиться! Если совсем плохо станет, корабли в воду столкнем и пойдем домой. А по дороге еще добычи возьмем. Ты-то чего суетишься?

— Воины без тебя идти в бой отказываются, — замялся Патрокл, которому повоевать хотелось отчаянно. — Говорят, не будет удачи, если вождя нет.

— Правильно говорят, — зевнул Ахиллес и крикнул. — Форбанта!

В шатер зашла рабыня, взятая на Лесбосе, и встала молча, сложив руки и опустив глаза вниз. Легкий хитон не мог скрыть пышных форм и гибкого стана, но до отнятой у него Гипподамии, дочери Бриса из города Лирнесс, этой девушке было как до неба. Ахиллес разорил родной город своей ненаглядной, убил ее отца и мужа, но собирался привезти Брисеиду домой, во Фтию, и сделать своей женой. Он не видел в этой ситуации ни малейшего противоречия.

— Раздевайся и ложись, — показал Ахиллес на расстеленные на земле шкуры, и рабыня равнодушно стянула через голову хитон, переступила через него и опустилась на ложе. Ее смазливое личико напоминало сейчас бесстрастную маску. Она не станет плакать и сопротивляться, ведь ей несказанно повезло. Она ублажает господина, а не десяток воинов подряд, как ее товарки в лагере.

— А ты, Патрокл, — продолжил Ахиллес, — иди, Ифиду свою приласкай. Я тебе такую бабу подарил, а ты все о битвах думаешь.