Шрифт:
он просторен,
и шаг мой повторен
унылыми вздохами плит…
Пускай не срывается с уст
твое неотступное имя,
чтоб звук его не был убит,
пленительный звук.
Пускай пред глазами твоими
цветущие лягут поля,
и острая радость проснется
грядущих неведомых встреч,
а здесь мне тебя не сберечь,
здесь сердце почти что не бьется,
здесь вся умирает земля,
и город, и я…
Июнь 1922
«Около церкви березка…»
Около церкви березка,
точно свеча
белого воска,
неугасимо горит…
Около церкви я жду долгие годы,
жду средь могильных заброшенных плит:
Вечер настанет.
Ангел-Хранитель
темные воды
крылом осенит…
Божья обитель
восстанет,
Колокола зазвонят…
Гаснет закат
в липком тумане.
Милый, не все ли равно,
завтра, сегодня ли чудо,
только б свершилось оно,
только бы голос оттуда.
Август 1922
«Богоматери скорбен темный лик…»
Богоматери скорбен темный лик,
а руки Ее — в покое…
Больше не надо тяжелых вериг,
пусть станет сердце такое,
как у Нее было в миг
Ангельской вести.
Хочешь, помолимся вместе
Вечной Невесте.
Пусть только руку поднимет Она,
и боль утолится скорбящих,
и в сердце войдет тишина,
и солнцем оденет весна
темные голые чащи…
В обретенную гавань придут корабли,
и время приблизится Встречи…
«Упование всех концов земли
и сущих в море далече»…
Август, 1922
«Она ведет к каким-то высям…»
Она ведет к каким-то высям
твоя душа — мою любовь,
гляди, гляди, из этих писем
сочится пламенная кровь…
И розы расцветают, розы,
в пурпурных розах весь твой путь,
и вместе с кровью льются слезы,
прими, прими, но не забудь,
что капли слез — лишь капли счастья,
благословенный летний дождь, —
что в этой благодатной страсти
души сияющая мощь.
Август 1922
«Каких неведомых преддверий…»
Каких неведомых преддверий
еще с тобой коснемся мы,
друг другу данные из тьмы,
чтоб вмести ждать, чтоб вместе верить,—
чтоб вместе обрести ковчег
неизреченной благостыни,
еще не явленной поныне,
но пребывающей вовек?!
И плоти душная темница
полна нетленной красоты,
когда со мною рядом ты,
и вместе хочется молиться.
24 августа — 4 сентября 1922
«Ты придешь, мой желанный Жених…»