— Для полноценной индийской мелодрамы не хватает слонов и танцев. А в финале непременно нужна свадьба, на которой родственники устроят разборку с истериками и мордобоем.

— Надеюсь, тебе пророческий дар по наследству не передался?

— От кого? — машинально спросил Тимур, и сразу же вспомнил старую историю с призраком, заявившимся на рабочее совещание. — Так ведь то пророчество всё равно не сбылось. Стройка, конечно, сорвалась, но уж точно не из-за лжи и ржи.

А было бы неплохо свалить всё произошедшее на дурацкое предсказание.

Тимур даже пытался. Ну, когда ещё не знал, что настоящий виновник — именно он.

Да и другие тоже пытались, очень уж много шума наделало в своё время внезапное пророчество. Но если ложь ещё получалось как-то притянуть к Людвигу, то ни ржа, ни рожь в ситуацию совершенно не вписывались. Ничего туда не вписывалось, кроме подростковой глупости и самоуверенности.

Если бы можно было открутить время назад, поймать самого себя за руку, настучать по голове, наорать…

Орать на детей, конечно, непедагогично, но вот на прошлого себя Тимуру хотелось орать долго, громко, до сорванного голоса, до красной пелены перед глазами. Орать, материться и топать ногами, чтобы дошло наконец-то, что магия — не игрушки, что от желания выпендриться — одни проблемы, что не надо торопиться, не надо пытаться быть лучше других, когда объективно ты ни капельки не лучше, вообще не надо быть…

Иногда просто не надо быть.

Лучше бы его никогда не было.

— Моргни, если тебя снова захватили в заложники демоны самокопания, — вкрадчиво прошептал Людвиг в самое ухо. И когда только успел подойти?

Тимур, конечно, сразу же моргнул. Просто от неожиданности, но этого хватило, чтобы немедленно оказаться в волчьих объятиях.

— Отпусти, — попросил он.

— Когда с моста падали — не отпустил, и сейчас не отпущу. Лучше чай пей, пока не остыл. И ложись спать, утро вечера мудренее.

Обманул Серый Волк Ивана-царевича: утро началось не с кристальной ясности ночных озарений, а с мерзкой мелодии телефонного звонка. Тимур давно заметил, что любая музыка, установленная на звонок от коллег, очень быстро начинает казаться мерзкой, поэтому решил не заморачиваться и оставил дурацкое заунывное пиликанье, которое значилось в телефоне как мелодия по умолчанию.

Он был почти уверен, что позвонить в такую рань (кстати, сколько сейчас?) способна только завуч Марина Александровна, но на экране внезапно высветилось лаконичное «Ве.Дм-а». Этой ещё что понадобилось?!

— Алло, — прохрипел Тимур, приняв вызов. Голос спросонья скрежетал и булькал, как у настоящего больного. Да и влажная простыня недвусмысленно намекала, что ночью опять поднималась температура. — Доброе утро, Вера Дмитриевна.

— Доброе утро, Тимур Игоревич, — чопорно прозвучало в ответ.

Прозвище «Ведьма» секретарша получила не столько по созвучию с именем-отчеством, сколько за то, что выглядела как злобная колдунья из сказки: она всегда ходила в длинном чёрном платье, чёрные же волосы гладко зачёсывала и собирала в пучок, ухитрялась смотреть свысока, даже сидя на стуле, и характер имела соответствующий. А ещё она, казалось, совершенно не старела: Тимур работал в школе уже десять лет, до этого приходил на практику, ещё раньше — учился, и за всё это время на лице Ведьмы не появилось ни одной новой морщинки. Старые, впрочем, тоже никуда не делись.

Рядом с пухленькой говорливой директрисой мрачная тёмная фигура секретарши смотрелась немного комично, но именно они оставались в школе главным оплотом стабильности.

— Вас хочет видеть Елена Михайловна, — оповестила Ведьма и после многозначительной паузы добавила: — Полагаю, это срочно.

— Очень срочно? — обречённо уточнил Тимур. — Просто я же болею… Не хотелось бы в таком состоянии идти в школу и всех заражать.

— В аптеке можно купить медицинскую маску, это снизит вероятность заражения. Что касается срочности, мне было сказано, цитирую: «Передайте Смолянскому, чтобы немедленно явился и объяснил, что всё это значит, иначе завтра же отсюда вылетит с таким треском, что барабанные перепонки выбьет через нос». Имею все основания полагать, что вопрос требует личного обсуждения в течение ближайшего часа. В крайнем случае, двух.

— А что случилось-то? — опешил Тимур. Михайловна была достаточно адекватной тёткой и пустыми угрозами обычно не разбрасывалась. Так с чего вдруг? Не из-за больничного же… Он же предупредил, что не придёт на уроки, и даже не в последний момент.

А что ещё? Кому-то не тому двойку поставил? Журнал вовремя не заполнил? Контрольные до сих пор не проверил?

— Вам лучше знать, — отрезала Ведьма, и в трубке раздались гудки.

Тимур отрешённо поморгал на телефон в глупой надежде увидеть на экране дату «1 апреля», но там по-прежнему значилось двадцать четвёртое октября. Потыкал школьные чаты, но в них царила унылая тишина.

Ксюша в таких случаях обычно говорила, что, если все молчат, значит, они где-то обсуждают тебя. Мысль эта Тимуру совсем не понравилась.

«Привет! Глупый вопрос, но ты случайно не знаешь, что случилось в школе?» — написал он Ксюше, но возле сообщения высветилась только одинокая серая галочка. Не доставлено.

Это не понравилось Тимуру ещё больше.

Ладно, придётся разбираться на месте.

* * *

Идти до школы было быстрее, чем ехать, особенно если дворами и бегом. Совсем уж нестись сломя голову Тимур не стал — хватит, в прошлый раз уже набегался по лужам не разбирая дороги. Но в тот раз и ситуация была намного серьёзнее: от известия, что Ксюша осталась в квартире один на один со сбрендившим волком, у Тимура сразу вылетели из головы все посторонние мысли — и про тёплую одежду, и про мерзкую осеннюю морось, и про оставленных без присмотра учеников.